Скобелев, или Есть только миг…

— Подошел батальон Курского полка.

— Дай отдохнуть, накорми: Тутолмин обещал мясом поделиться. И жди посыльного.

— Я обещал, что вы обратитесь к ним. Бой нелегкий, а они пороха не нюхали.

— С речью, что ли? — усмехнулся Скобелев.

— Желательно.

Скобелев с места бросил коня к батальонной колонне: солдаты стояли вольно, устало опершись на винтовки. Увидев скачущего к ним генерала в белом кителе при всех орденах, сразу подтянулись. Офицеры бросились по местам.

— Батальон, смирно! Равнение на…

Не обращая внимания на командира, Скобелев подскакал к солдатам, резко, подняв в свечу, осадил жеребца. Вскинул вдруг крепко сжатый кулак, чисто мужским жестом потряс им.

— В бой идти… женихами!

И, развернув коня, бешеным аллюром умчался в туман. Догонять ушедшие вперед спешенные кубанские сотни.

Он нагнал кубанцев у подъема на первый хребет невысоких, но крутых Зеленых гор. Казаки шли осторожно, широкой разреженной цепью, выслав вперед пластунов. Об этом и доложил генералу командир кубанцев полковник Кухаренко.

— Пока туман, сопротивления не ожидаю, — добавил он. — А вам лошадку свою оставить придется, Михаил Дмитриевич. Мы, кубанцы, шума не любим.

Скобелев спешился, отдал жеребца коноводу и пошел рядом с Кухаренко впереди жидкой казачьей цепи. Полковник был куда старше и куда опытнее своего генерала: кряжистый, седой, с сабельным шрамом на щеке.

— Вот так бы и до Плевны дойти, — сказал Михаил Дмитриевич, не вытерпев молчания.

— Гутарить не будем, а Бог даст — может, и дойдем, — проворчал Кухаренко.

Генерал послушно примолк. Казаки уже втянулись в заросли, затерялись, и Скобелев скорее чувствовал, чем слышал хруст веток да каменные осыпи под осторожными шагами.

— А пушки где? — вдруг вспомнил он. — Я же тебе батарею придал. На кинжалы надеешься?

— Пушки потом подойдут, — пояснил Кухаренко. — На руках через два хребта на третий их только по карте протащить можно, а в натуре жила лопнет.

— Что-то черкесов не видно, — сказал генерал, чтобы переменить неприятный разговор. — Отвели их, что ли?

— На тот свет, — усмехнулся полковник. — Я еще затемно сюда Прищепу с пластунами направил.

В таких делах Кухаренко разбирался куда лучше, и Михаил Дмитриевич промолчал. Он не обижался, когда его тыкали носом в его же упущения, а старательно запоминал, в чем именно допустил промах. Он учился жадно, с благодарностью воспринимая уроки от всех, будь то опытнейший генерал или последний рядовой.

Без единого выстрела авангард миновал два хребта Зеленых гор и достиг третьего. Туман чуть поредел, кое-где просвечивало солнце, но обзор был еще закрыт. В тумане чувствовалось передвижение огромных людских масс, артиллерии и обозов, и генерал с нетерпением ждал, когда обстановка прояснится.

— Разрешите доложить, ваше превосходительство? — задыхающимся шепотом спросили сзади. — Командир Донской батареи полковник Власов. Позиции выбраны, орудия растаскивают по номерам. Желаете лично осмотреть?

— Потом, полковник…

Туман начал рваться, оседать, расползаться по низинам, и Михаил Дмитриевич напряженно вглядывался туда, где по его расчетам должна была находиться Плевна. Но раньше, чем она показалась, в первых лучах пробившегося солнца ярко блеснули острия тысяч штыков.

— Господи, спаси нас и помилуй, — тихо вздохнул Кухаренко, торопливо осенив себя крестным знамением.

Плевна открылась сразу, будто подняли занавес. Не сам городишко — его прикрывала небольшая возвышенность, — а предместья, сады, виноградники. Но все уже смотрели не туда, а правее, где в походных колоннах стояло несколько десятков тысяч аскеров.

Завздыхали казаки, кто крестясь, а кто и ругаясь. Хорунжий Прищепа озадаченно свистнул, тут же получив добрую затрещину от хмурого полковника. А Скобелев смотрел и смотрел, но уже не на массы изготовившихся к сражению турецких резервов, а на далекие Гривицкие высоты, штурмовать которые по диспозиции надлежало первой колонне генерала Вельяминова; на чуть заметные войска Шаховского, изготовленные согласно той же диспозиции для удара между Гривицей и Плевной, и на саму Плевну, прикрытую предместьями на высотке, против которых стояли жалкие силы его собственного отряда. Конечно, Осман-паша не мог знать деталей плана второго штурма — подписанный приказ Скобелев и сам еще не получал, — но, прекрасно поняв тупое упрямство русского командующего, турецкий полководец дальновидно упреждал его главный удар, сосредоточив под Гривицами свои основные резервы. На этом направлении русские войска волей-неволей втягивались в затяжной бой и прорваться к Плевне никак не могли. Скобелев не просто понял это — он это увидел собственными глазами.