Скобелев: исторический портрет

22 ноября 1861 г. Скобелев поступил вольноопределяющимся в Кавалергардский полк; с 19 декабря того же года — юнкер; 8 сентября 1862 г., по сдаче экзамена на офицерский чин, — портупей-юнкер; 31 марта 1863 г. произведен в корнеты. Но дальше продолжать службу в Кавалергардском полку Скобелев не смог. Как говорится в документе из полкового архива (дело № 28 от 7 марта 1864 г.), от нескольких падений с лошади у Скобелева появились боли в груди, которые усиливались при ношении кирасы, почему полковой лекарь рекомендовал «переменить род службы и поступить в легкую кавалерию». 19 марта 1864 г. Скобелев был переведен в Гродненский полк, не такой блестящий, как Кавалергардский, но тоже гвардейский, лейб-гусарский, тот самый, в четвертом эскадроне которого в 1838 г. служил другой корнет — М.Ю.Лермонтов. Получив отпуск и направляясь в полк, Скобелев по дороге примкнул к Преображенскому полку, преследовавшему один из польских повстанческих отрядов, и с ним остался на весь отпуск. В боях с повстанцами он получил свое боевое крещение. Уже эти первые шаги обнаружили те качества, которым Скобелев был обязан своей блестящей карьерой: военный талант и личная храбрость, сочетавшаяся с великодушием к побежденным. За участие в этой кампании он получил и первую награду — орден св. Анны IV степени с надписью «За храбрость».

Над смыслом польского национального движения Скобелев тогда не задумывался, общественные вопросы его в ту пору не занимали, интерес к ним придет позже. Это был просто честолюбивый, с юношески воинственными наклонностями молодой человек, мечтавший о войне, подвигах и славе. Но после польского восстания он не мог найти применения своей жажде боевой деятельности. Россия в это время не вела войн. На Западе в 1864 г. шла только одна война — Пруссии против Дании, точнее, австро-прусско-датская. Скобелев испросил заграничный отпуск, но на войну опоздал. Однако он изучил театр военных действий и новинки военной техники. Его особенно интересовало действие новых игольчатых ружей, которые, как ожидалось, должны были произвести переворот в тактике. 30 августа он был произведен в поручики.

Жизнь, которую вел молодой гродненский гусар, была типичной для жизни тогдашней военной молодежи. Скобелев при его азартности даже выделялся из общей среды. В это время он много кутил. Попойки сопровождались разного рода выходками ради сильных ощущений. Однажды Скобелев выпрыгнул из окна второго этажа, но как-то остался жив и даже не покалечился. В другой раз его товарищ Вейс на пари со Скобелевым верхом в походной форме взялся переплыть Вислу во время ледохода. Когда он миновал середину, в реку бросился и Скобелев, «con amore», без пари. «Хотя пари проиграл, но первенства не дал — в этом весь Скобелев», — замечает современник. С тем же Вейсом он затеял в лесу верхом очень опасную игру в пятнашки. Преследуя Скобелева, Вейс на полном скаку ударился о дерево ногой и раздробил ее. Опасались за его жизнь. Он выжил, но на всю жизнь остался инвалидом. В Варшаве Скобелев увлекался преодолением на коне барьеров сумасшедшей высоты, и каких: не легких, сбиваемых копытами коня, а толстых, сплошных, глухих. При неудачном прыжке через такое препятствие и всадник и конь вполне могли свернуть себе шею. В Туркестане, куда скоро попадет Скобелев, между молодыми офицерами была распространена игра в кукушку. В темном сарае один подавал голос, «кукукал», а другой стрелял на звук. Промахнувшийся платил штраф, если же промаха не было, то «кукушка» платилась раной или жизнью.

В отношениях с товарищами Скобелев вел себя как член военной семьи, какой был в те времена полк. Но есть свидетельства, что характер его был тогда довольно неприятный, заносчивый. Многие порицали его честолюбие, стремление выделиться, быть популярным. Однако, по рассказам современников, Скобелев умел этого достигать. Офицер-кавалергард Н.Н.Врангель, сблизившийся со Скобелевым в эти молодые для обоих годы и оставшийся близким к нему и в дальнейшем, вспоминал о времени службы Скобелева в Гродненском полку: «Скобелеву было тогда лет двадцать. Он не был тогда ни богат, ни красив (и богатым, и красивым он стал только впоследствии), ни родовит, пороха еще не нюхал — словом, ничем из большинства офицеров полка не выделялся. Но странное дело. Не прошло и полгода, все заговорили о нем как о герое даже не будущем, а уже настоящем. Как он этого добился, уже не знаю, но знаю, что причин к этому тогда еще никаких не было. Самолюбие у него было необычайное и «хотеть» он умел, а стать великим было его мечтой чуть ли не с детства. Быть популярным было для него насущной потребностью, и все его усилия были направлены к этому. Мы часто трунили над этой его слабостью. Достаточно было ему намекнуть, что кто-то им не восхищается, его недолюбливает, и Скобелев уже лезет из кожи, чтобы так или иначе строптивого покорить — ив конце концов покорял».