Скобелев: исторический портрет

Что Дизраэли блефовал, мы знаем теперь вполне достоверно. Обратимся к «Истории дипломатии». Содержащееся в этой капитальной работе указание важно именно в данном, военном контексте. «Переписка Александра II с главнокомандующим свидетельствует о том, что весной 1878 г. в Петербурге были напуганы и всерьез принимали опасность войны. 18 марта царь писал своему брату: «Англия ищет только предлога, чтобы объявить нам войну», — хотя на деле в Лондоне отнюдь не были к этому готовы (курсив мой. — В. М.). Вот в чем дело: Великобритания к войне была не готова и воевать не собиралась. Шовинистическая кампания, поднявшаяся в консервативной печати, вовсе не выражала мнения массы населения, которое войны не хотело. И в Петербурге и в Лондоне в эти дни царила одинаковая неразбериха, связанная с поисками такого решения, которое, удовлетворив интересы каждой из сторон, в то же время не привело бы к войне.

Обобщая все это, Скобелев делал вывод, что на большую войну Англия не пойдет и что, следовательно, Константинополь надо немедленно занять. Подчеркиваю: Скобелев имел в виду не аннексию, а временное занятие турецкой столицы. Как мы знаем из плана войны, разработанного под руководством Н.Н.Обручева, временная оккупация Константинополя входила в планы и высшего командования, и правительства. Мы можем, говорил Скобелев, заключить самый великодушный мир, но заключить его в Царьграде. В случае же, если бы появились симптомы действительной готовности Англии вступить в войну, во что Скобелев не верил, он считал необходимым немедленно занять Галлиполи, к чему была полная фактическая возможность, закрыв тем самым английскому флоту доступ в Черное море. Угрожать России в других пунктах сколько-нибудь опасно Англия не могла. В этой ситуации и следовало, доказывал Скобелев, пустить в ход такое неотразимое средство, как демонстрация в направлении Индии. Он ссылался на «Тайме» от 27 марта 1878 г., где были цитированы выдержки из индийских газет с выражением мнения о возможности русского вторжения, и «это, — добавлял Скобелев, — под кровавым гнетом ничем не потрясенной английской власти». Причины того, почему этот козырь не был использован, имеют политический характер и будут рассмотрены в следующей главе.

Другой пример, характеризующий глубину и размах стратегического мышления Скобелева, — его план войны с Германией. Он был разработан после посещения германских маневров 1879 г. и в значительной степени основан на полученном в результате этого визита знании германской армии и страны. Кроме того, Скобелев основательно изучил франко-прусскую войну и посетил все поля сражений. Рассмотрим сначала отчет об указанных маневрах. Кстати, он еще никем не был проанализирован.

Отчет Скобелева — замечательный образец наблюдательности, соединенной с научным анализом, прозорливости и объективности. Скобелев отдает должное высокому уровню боевой подготовки германской армии. Он отмечает хорошую выучку, решительность и инициативность офицеров, их умение «быстро и отчетливо маневрировать большими массами… Все они приучены самостоятельно оценивать обстановку, взвешивать шансы, наконец, решаться». Приказы отдаются точно и спокойно, так и принимаются. Ни разу, писал Скобелев, ему не приходилось наблюдать путаницы, возникшей вследствие неясно отданных или неясно понятых приказаний. Высоко он оценивал и организацию взаимодействия родов оружия и развитый долг взаимовыручки, а также всепроникающую сознательную дисциплину. В нескольких местах он подчеркивал благотворное влияние народного образования. Благодаря его высокому развитию, разрешена проблема резерва офицеров и унтер-офицеров. Образованная часть молодежи составляет красу полков и положительно влияет на пополнение, пришедшее из деревень.

Что же касается «управления боем, оценки поля сражения и главное — оценки тактических и стратегических ключей позиции и выбора пункта атак… приходишь к заключению, несколько менее благоприятному.

В этом отношении особенно обращает внимание: несоответственное с наличными силами удлинение боевого фронта, причем охват одного или даже обоих флангов неприятеля, с крайним ослаблением центра, было явлением как бы неизбежным, и это часто в виду неприятеля, занимавшего сосредоточенное центральное положение. Замечательно, что рутина наступательных охватов до такой степени укоренилась в германских войсках, что я не видел случая, где бы обороняющийся задался целью прорвать сосредоточенными силами длинный кордон наступающего». Эту подчеркнутую Скобелевым рутину он совершенно правильно объяснял влиянием опыта войны 1870–1871 гг., заставлявшим немцев забывать о чрезвычайно благоприятных для них условиях этой войны, и делал вывод, что некритическое и абсолютное принятие этого опыта ослабляет германскую армию. Очень меткое наблюдение, прозорливая и глубокая мысль.