Скобелев: исторический портрет

Для понимания мыслей Скобелева по русско-германским отношениям напомним, что политическая система, существовавшая в Европе до 1870 г., была порождением Венского конгресса 1815 г. Но положение могло бы быть и иным, если бы Александр I занял другую позицию во время переговоров в Тильзите и если бы другим было содержание заключенного там соглашения. Как известно, Наполеон добивался от России ее участия в борьбе против Англии. На континенте же он хотел совсем уничтожить «подлую династию» Гогенцоллернов и низвести Пруссию до уровня одного из многих рядовых немецких государств. Александр заступился за Пруссию и за немецкие княжества, а вскоре и участие России в континентальной блокаде Англии начало превращаться в фикцию. Россия, таким образом, не проявила энтузиазма в ответ на заманчивую перспективу полюбовно с Наполеоном поделить Европу. Помимо экономических мотивов, заставлявших русских помещиков дорожить английским рынком, и обоснованного недоверия к Наполеону, сыграли свою роль и старинные немецкие связи русских царей, которые из поколения в поколение женились на принцессах из немецких княжеств, поставлявших титулованных невест для династий всей Европы. Этой доли не избежал и Наполеон. Его женитьбой на австрийской принцессе в немалой степени объясняется, что уцелела не менее «подлая», чем Гогенцоллерны, династия австрийских Габсбургов. Возникшая на почве этих родственных связей придворная германофильская камарилья в союзе с остзейскими баронами оказывала пагубное влияние на внешнюю политику России.

Дружба с немецкими государствами и вызывала возмущение Скобелева, который считал позицию, занятую Александром I в Тильзите, огромной ошибкой и историческим несчастьем России. Наполеон «неспроста открыл свои карты Александру I. В Эрфурте и Тильзите он предложил размежевать Европу… Он отдавал нам Европейскую Турцию, Молдавию и Валахию… с тем только, чтобы мы не мешали ему расправиться с Германией и Великобританией… Подумаешь, какие друзья!.. А мы-то что сделали? Начали играть в верность платоническим союзам, побратались с немцами!.. Ну, и досталось нам за это на орехи… в прошлую войну, имея у себя на плечах немцев и англичан, попали в гордиев узел берлинского трактата, и у нас остался неразрешенным восточный вопрос, который потребует еще много русской крови… Вот что значит сантиментальность в истории». Называя сантиментальностью династические симпатии, Скобелев высказывал свое неверие в такие союзы и подчеркивал их отрицательное значение для России. «В подобных союзах… один льет свою кровь и тратит деньги, а другой честно маклерствует (о Бисмарке. — В.М.), будучи не прочь ободрать друга в решительную минуту».

Читатель может возразить: это догадки, спорить о которых не стоит. Неизвестно, как пошла бы история, если бы такое соглашение было заключено.

Согласен. Но Скобелев заслуживает похвалы за то, что он выступал против «сантиментальности» в ее указанном, династическом смысле, против германофильства в русской политике. Не лишена интереса и его мысль (совпадавшая с мыслью М.И.Кутузова) о том, что после изгнания наполеоновской армии в 1812 г. России не следовало посылать свои войска освобождать Германию. Было бы куда разумнее предоставить решение этой задачи самим немцам.

Но все это относилось к прошлому. Интереснее оценки Скобелева современных ему задач русской политики. Он понял, что после 1871 г., когда Россия оказалась лицом к лицу с агрессивным германским миром, самой логикой вещей, которую не могли изменить даже всесильные, казалось бы, монархи, противоборство России с Германией и Австро-Венгрией становилось неизбежным. Поняв это, Скобелев открыто провозгласил: враг — Германия! Таков был его первый фундаментальный вывод, сделанный тогда, когда и дипломатия, и общественность были еще далеки от столь беспощадной и обнаженной постановки вопроса.

Сделав этот первый вывод, Скобелев логически пришел к решению другого вопроса такой же фундаментальной важности. Это — вопрос о союзниках. Россия была тогда одна, но имела перед собой коалицию центральных держав, еще не оформившуюся, но уже созревшую. Единственной великой державой, заинтересованной в борьбе против Германии и в союзе с Россией, была Франция. К союзу толкала вся совокупность мотивов: и общий враг, и жажда реванша со стороны Франции, и географическое положение двух стран, находящихся к западу и к востоку от Германии, создававшее возможность ее атаки одновременно с двух сторон.

Но тогда сама мысль о союзе между республиканской Францией и монархической Россией казалась химерой. Идея союза пробивала себе путь медленно, подспудно, но необратимо. Скоблев же и здесь был верен себе. Идеологические, как принято теперь говорить, разногласия, кстати, не такие уж глубокие, его не остановили. Он первый открыто и громко — даже скандально громко — провозгласил: необходим союз России и Франции, направленный против Германии!