Скобелев: исторический портрет

Как видно, отказывая Скобелеву в качествах государственного человека, журнал не смог понять и по достоинству оценить мысли этого письма. Указывая на значение владения Босфором для обеспечения защиты открытых для вражеских нашествий западных границ, Скобелев имел в виду ликвидацию угрозы со стороны могущего пройти в Черное море иностранного флота, как это было в Крымскую войну. Обладание Царьградом дало бы также возможность парализовать Австрию на суше и не допустить превращения Турции и Болгарии в инструмент австро-германской политики на Балканах (читателю, конечно, понятно, что я лишь разъясняю мысли Скобелева, отнюдь не разделяя его экспансионизма). Обеспечив тыл с юга, можно было бы повернуться лицом на запад и обратить силы на укрепление и защиту этой границы. Если этот не известный нам автор дожил до Первой мировой войны, он имел бы возможность убедиться в значении этой проблемы и в частности — обладания Босфором. Не решив ее, Россия оказалась вынужденной вести войну не только на протяжении фронта от Балтийского до Черного моря, но и на Кавказском фронте против Турции и на Черном море — против соединенных сил Турции и Германии. Известно, какой военный и политический вред причинили России прошедшие через Босфор германские крейсеры «Гебен» и «Бреслау». Вот когда сомневающиеся получили запоздалую возможность понять, «каким образом Царьград может помочь нам в защите Варшавы».

Что же касается несогласия с призывом «К Босфору, к Царьграду…», то здесь смешаны разные вопросы. Мысли Скобелева опирались на его концепцию естественных границ государств, которые для России проходили на юге по Босфору. Это — планы человека, который мыслил категориями своей эпохи. Поскольку они были связаны с захватом чужих земель, массу народа не мог бы вдохновить этот призыв. В этом журнал прав. Но его критика обиды и слез Скобелева по поводу отхода от Константинополя — совсем другое дело. В данном случае речь шла не об аннексии чужой земли, а лишь о временном вступлении в город армии, одержавшей великую победу в освободительной, справедливой войне. Реакция Скобелева выражала законное негодование всей армии, принесшей на алтарь победы огромные жертвы и не получившей морального удовлетворения от вступления во вражескую столицу.

И последнее, что необходимо отметить в связи с оценкой Скобелева «Вестником Европы». Журнал ошибается, когда утверждает, что чувства народа к Скобелеву отличались от его чувств к другим героям турецкой войны «только степенью, а не свойством». Ниже мы покажем, что народная любовь к Скобелеву вызывалась отнюдь не только его военной доблестью. Да и вообще мнение о том, что массы народа знают и любят больше всего полководцев, весьма спорно, по крайней мере, по отношению к русскому народу. Русский народ всегда больше знал и любил борцов за народное дело, народную свободу. О них он слагал легенды и песни.

Попытаемся, наконец, и мы определить свое мнение. Сначала суммируем то, что установлено. Скобелев был противником крепостничества, сторонником облегчения участи крестьянства и всего народа. Он относился к солдату как к полноправному гражданину, добивался ликвидации помещичьих замашек, еще бытовавших в среде офицерства. Он был сторонником народного представительства, устранения монархии; мечтал о личной власти с целью переустройства общественной жизни на благо народа; экономил государственную копейку, оберегал ее от расхитителей; помогал бедным, помогал крестьянам; боролся против влияния в России иностранцев; добивался обеспечения внешних интересов России. Нельзя умолчать, что Скобелев был и богатым помещиком и — поскольку он был обладателем капитализированного дохода в виде векселей, акций, облигаций, — капиталистом. Но важно, как он намерен был распорядиться своим богатством. В завещании он писал о «выделении села Спасского с домом, садом и земельным обеспечением на инвалидный дом, который тем более мне близок и к сердцу, и к совести, что на моей ответственности при постоянном боевом командовании лежит много геройской крови, да, к сожалению, и в предстоящих действиях еще ляжет. Я чувствую потребность сделать в пределах возможного для наших инвалидов доброе». Инвалидному дому присваивается наименование Скобелевского и предоставляется «в собственность из состоящих при этом селе удобных земель и всякого рода угодий потребное количество оных в таком размере, чтобы доходами с этих земель или угодий вполне обеспечивалось на вечные времена содержание и существование предполагаемого инвалидного дома».