Скобелев: исторический портрет

Крепость была взята штурмом. В ней был обнаружен захваченный ранее текинцами Шейново, предназначавшийся для подарка английскому генералу, обещавшему прийти с войсками на помощь. В цитадели было найдено неотправленное письмо тайного английского агента Холлидея, из которого становилось понятным подстрекательство англичан. В рапорте о взятии крепости Скобелев отметил их провокационную роль: «Текинцам была обещана помощь Великобритании».

Взятие крепости означало конец войны. Теперь Михаил Дмитриевич был больше всего озабочен умиротворением и успокоением завоеванного края, развитием хозяйства и торговли. Пришло время остановиться на политике Скобелева.

Внимательный читатель обоснованно заметит: мы знакомы с принципами Скобелева по Туркестану. Или теперь появилось что-то новое?

Да, в основе его политика оставалась той же, что и во время губернаторства в Фергане. Но было и новое: во-первых теперь, как начальник экспедиции, Скобелев всецело ее определял и направлял; во-вторых, он созрел не только как полководец, но и как политик, и формулировал политические принципы более четко и последовательно. По взятии Геок-Тепе он указывал: «Наступает время полной равноправности и имущественной обеспеченности для населения, раз признавшего наши законы. По духу нашей среднеазиатской политики париев нет… Чем скорее будет положен в тылу предел военному деспотизму и военному террору, тем выгоднее для русских интересов».

Помимо уже известной нам гуманности, Скобелев выдвинул другой важный политический принцип. Он считал особенно важным завоевание доверия и дружбы простого народа. Заигрывание же с местной верхушкой было, по его мнению, ненужным и даже вредным. В одном из приказов он писал: «В Закаспийском крае чем скорее мы отстанем от вполне ложной системы ласкательства разных казн, ханов и проч. и сблизимся с массой бедного народа, тем лучше для нас… политика наша с 1861 г. в Киргизской степи (казахской. — В.М.), основанная на началах гуманности, уже дает хорошие результаты… вот почему я придаю важность созданию отношений добрых и доверчивых между нами и населением». Привилегии местной феодальной знати, основанные на богатстве, насилии и патриархальных обычаях, согласно политике, проводившейся Скобелевым, должны были уступить место закону, одинаковому как для богатого, так и для бедного туркмена. Это, конечно не значит, что Скобелев не считался с ролью местной знати. Напротив, он учитывал ее силу и авторитет в этом во многом еще патриархальном обществе. Через десять дней после взятия Геок-Тепе он писал начальнику гарнизона крепости А.Ф.Арци-шевскому: «Предлагаю Вам отпустить из Геок-Тепе семейства, которые изберут препровождаемые мною старшины… по прилагаемому списку… Прошу Вас, по возможности, обеспечить оставшиеся еще в нашей власти семейства, не допуская никаких обид. Разрешаю, в случае надобности, расходовать на них из магазина часть… запаса… Признаю необходимым, кроме того, оказывать им медицинскую помощь… Объявите по войскам, что ко мне стали приходить почетные лица с изъявлением покорности… потому всем начальникам не только самим обращаться ласково, но и внушить подчиненным. Подтвердите это войскам, дабы неуместной грубостью кого-либо не обидеть». Прекрасно знавший восточные обычаи, Скобелев предостерегал от первого впечатления, которое мог произвести костюм лица, изъявившего новой власти свою лояльность. На Востоке, указывал он, засаленный и даже рваный халат вовсе не означает бедности и низкого общественного положения.

Еще один, нам уже известный политический принцип Скобелева — равноправность туркмена и русского. Сначала он уравнял в правах и в довольствии с русскими солдатами туркмен-верблюдовожатых, игравших в походе важную роль (на шесть верблюдов полагался один вожатый), потом — всех туркмен, так или иначе обслуживавших войска, а затем и все население. В приказе, посвященном этому политическому аспекту, Скобелев писал: «Со дня вступления моего в командование войсками, действующими в Закаспийском крае, я поставил себе в основание не только удовлетворять находящихся на службе туземцев в исправности всем положенным, но совершенно сравнять их положение с нашим собственным, ибо в этом, главным образом, сила России в Средней Азии. Из рабов мы стремимся сделать людей, это важнее всех наших побед».