Сколько горя нужно для счастья? Книга 2

Аскер не оставил возможности не изменится. Выставил меня перед сослуживцами и велел казнить одну бараниху, что держала на руках мертвого супруга, который в последние моменты жизни заколол вилами нашего собрата.

Сильно нервничал, переживал, брови с трудом отводили льющийся со лба пот, но курок был спущен и кровь окропила обмундирование солдата. Хочется верить, что солдаты как собаки — всегда попадают в рай, ведь в аду мы уже побывали…

Солдат уважают лишь тогда, когда настали тяжелые времена. Гражданские люди чувствуют, что нам повезло еще меньше и не против подбодрить тех, кто завтра сдохнет. В мирное же время мы просто ряженый ленивый сброд.

Война не про борьбу добра со злом… Это просто естественный отбор в особо крупных масштабах.

Аскер говорил — Что обязанность солдата защищать простых людей, и иногда ради этой цели приходится врать и делать ужасные вещи, деяния, после совершения которых, ты уже никогда не сможешь спать крепко.

Вот взять меня. Кем я был? — Юный, не подающий надежды ни в чем парнишка. А кем стал? — Мягко говоря, всем! А почему? Да потому что тут, на поле боя, мы впервые узнали, что можем влиять на ход вещей.

Кого и скольких я убил важно лишь от части. Главное, что вместе с жизнью условного барана и его детей, я стер с лица планеты историю их семьи, память о предках, гены. Вместе с его жизнью я убил неродившихся внуков и правнуков.

Вершитель судеб… Я впервые ощутил, что на что-то в этой жизни могу повлиять… Только вот знания такие не предназначены человеку, они горькие и отравляют разум, без них дышать куда легче… Груз ответственности давит на плечи, они опускаются ниже и на их фоне шея слишком вытянута…

Глава 19

Игнатий.

Любая величественная армия в парадных мундирах начинается с хронически простуженного, завшивленного, исхудалого солдата. В первый месяц бравый малец одет с иголочки, поёт патриотические песни, обвешивается пулемётными лентами и рвётся в бой.

Спустя время, этот же умудренный жизнью ребенок смотрит на оружие устало и не то что не поёт, он почти не говорит. Просто безмолвная машина по исполнению приказов… От такого существа не только врагу стоит держаться подальше, но и близким людям…

Правду говорят, что лучший боец получается из людей, которые, уходя из дома с утра, даже не помышляли о войне, а вернувшись с работы вечером, вместо сытного ужина и разогретой супруги, находят повестку на столе.

И вот, это уже не примерный семьянин, а волк, который будет рвать столько, сколько будет жить, а жить эта падла будет долго, ибо он научится заново ценить и любить само явление жизни: она ему по-настоящему важна! Ему вновь захочется ходить на нелюбимую работу, зарабатывать деньги, кушать вкусную еду, трахать красивых женщин.

Инстинкт жизни силён.

Жаль только, что война сделает из него никчемного человека. Он больше никогда не будет прав, поскольку его мнение никого не интересует. Он никогда не будет молод, даже если вернется домой в двадцать пять.

Что остаётся делать сломленному духом человеку? — Бежать от себя, от жизни, от немногочисленных близких, которые не сделали вид — не что не знают тебя, бухать как последний чёрт и скулить о несправедливости судьбы.

Мальчикам было всего по восемнадцать лет, юноши только учились любить и познавать мир, но им пришлось стрелять по таким же бедолагам, проигравшим в жеребьевке. Первая же выпущенная пуля попала сердце, только не во вражеское, а собственное.

Отныне ты отрезан от разумной деятельности, от людских радостей и горестей, от прогресса. Веры в них больше нет. Ты веришь лишь в войну и до конца жизни будешь хранить хлебные корочки под подушкой.

Чей-то приказ и невнятная риторика начальства, превратила эти безмолвные фигуры в наших врагов. Думаю, точно такой же приказ, мог бы заставить нас полюбить их как родного брата. Я уже запутался с тем, кого любить, а кого ненавидеть…

Человеческий солдат, несомненно, очень храбр. Жизненный путь научил его крепко держаться товарищей. Не существует такой возможности — рассеять наши батальоны. Мы усвоили главное — чем опаснее враг, тем крепче нужно держаться друг за друга.

Большая часть из нас воспитывалась в приюте и не застала первую семью, но солдат обретает вторую — ту, с которой прошел через ад.

На душе тяжесть, чувства раздваиваются. Я ненавижу и презираю толпу — такие дикие, темные, жестокие люди, но к солдату всё же чувствуется солидарность… Безграмотный, сбитый с толку человек, он способен как на гнусное преступление, так и на великий подвиг!

Когда уже настанет черед добрых дел…

Хочется наконец заштопать пустоту в сердце, любимая, которая меня терпеливо ждет — последняя заплатка, которую еще не удалось сорвать, но попытки были…

* * *

В один из не прекрасных вечеров, Варлам растолкал меня посреди ночи и сонного спровадил в сарайчик вновь оккупированной деревни.

Ситуация как в загадке, над ответом которой бились мудрецы прошлого. — Что делать если женщина одна, а голодных солдат сорок?