Сколько горя нужно для счастья? Книга 2

От самокопания меня отвлек ласковый звучный девичий голос.

— Ну и чего ты в потолок смотришь как лох печальный, может тебе таблетку дать, уснешь? Средний росточек, худенькая фигурка, рыжеватые волосы переплетаются в две косы, хитрый прищур, тонкие губы, пушистые ресницы.

Это что еще за недоразумение?

— Ты где маленькая особа таких выражений нахваталась? Бровка поползла верх, стоило ей услышать «маленькая», а еще она зачем-то на грудь посмотрела…

— Маленькая⁉ Да мы с тобой одногодки, а речь свою проявлять от таких как ты «бестолочь древесная» научилась. Возгордилась девица.

— Не нужно мне таблетку, не вкусная она. От медикаментов в горле печет…

— Я бы с тобой шоколадкой поделилась. Отломила она кусочек плиточки. — Но тебе с дырявым кишечником пока нельзя. И проглотила дольку…

— Да ты язва похуже той — что желудок разъедает!

— А ты как хотел обморок лежачий? Если с каждым из вас нянчится, то никаких душевных сил не останется, потом матерью быть расхочешь. Похоже и у неё служба не сахар… Не сахар, а шоколад…

— Понимаю, сам салобончиков гоняю…

— Такой молодой и уже командир? И за какие заслуги? В глазах промелькнул легкий интерес. Не думал, что девочку регулярно видящую смерть можно чем-то удивить.

— Заслуги? Хмм… Лицо в момент приобрело странное выражение. Убить стольких многих, такова моя заслуга?

— Перед отечеством, разумеется. Ответил я.

— Что-то ты не выглядишь шибко воодушевлённым. Многие ребятки и руку, и ногу теряют, а всё равно улыбаются и просятся обратно. И такие фанатики бывают…

— Ты что психологом на пол ставки заделалась?

— Будешь паясничать, я тебя антисептиком забрызгаю.

— Лучше шоколадку отломи изверг малолетний.

— Ладно, но если живот заболит, то скажешь, что сам стащил.

— Договорились… Вот она победа дипломатии.

Сладко до такой степени, что пара слезинок проступила…

— Спасибо тебе, подруга дней моих суровых…

— Можешь звать меня Инга. Имя и голос я запомнил, но продолжить разговор был не в силах, от сладости голова кружилась так, что пиздец, словно на карусели вращаюсь…

* * *

Девушка повадилась навещать больного каждый день, но я старался не льстить себе, работа просто такая, наверное… Ставить уколы, менять повязки, подкармливать конфетами, носить горячий чай.

Под чай разных сортов мы и беседовали.

Я старался вспоминать самые безобидные и не пошлые солдатские анекдоты, а она старалась хорошо реагировать даже на самые не смешные. Инга посвятила юношу в свою историю. Такая же сирота, как и многие из нас… Интересно, почему я почти не встречал людей с живыми родителями… Юная особа с детства отличалась острым человеколюбием. Как только началась война, она буквально первая записалась в добровольцы, прошла необходимую подготовку и уже много месяцев без выходных выхаживает таких недобитков как я.

Всё чаще Инга как бы незаметно, невзначай клала ладонь на мою руку и сжимала её в кулаке. Губки с каждым визитом всё краснее, а смех звонче. Особенно веселило, когда в ответ она выдавала фразочки. — Ну он конечно и сука бестолковая ахах! Её присутствие облагораживает госпиталь…

С Ингой становится легче на сердце, в голове, в суставах… Душа поёт и регенерирует, мысли светлеют, снова хочется жить.

— Хорошо, что я ходячий, а то было бы крайне неловко, когда за тобой ухаживает девушка.

— А я думала, что всё дерьмо из вас выбивают еще в учебке.

— И то верно…

Стал замечать за собой, как старался занять такую позицию, при которой половина изуродованного лица утопала в подушке. Впервые за долгое время я пожелал казаться симпатичнее, чем есть на самом деле…

Дни незаметно пролетали. Душевные и телесные раны рубцевались быстро. Думаю, ускоренной реабилитацией я обязан Инге, девушка оказалась эффективнее сотен литров антибиотиков и мазей, тысячи уколов, километров бинтов и много килограмм гематогена.

Вот оно лекарство от всех болезней…