Сколько нами пройдено...

Такой порядок был установлен для всех узловых станций. А на Лихой, где однажды гитлеровцам удалось разбомбить наш эшелон с грузом, мы, кроме того, проложили отдельный обходной путь и устроили приманку для вражеской авиации. На путях специально находился состав из разбитых вагонов и двух-трех вышедших из строя паровозов. Паровозные котлы регулярно подтапливали. Создавалась видимость действующей железнодорожной станции. Немцы клюнули на приманку и стали ежедневно бомбить Лихую. Так продолжалось до тех пор, пока они не разгадали нашу хитрость.

Эти маскировочные и защитные меры принесли отличные результаты: в течение зимы 1941/42 года служба нашего тыла не потеряла от воздушных налетов ни одного вагона из подвижного состава и ни одного паровоза.

Летом 1942 года противник начал большое стратегическое наступление на южном крыле советско-германского фронта. Замысел гитлеровцев состоял в том, чтобы разгромить здесь наши армии, выйти к Волге в ее среднем течении и захватить нефтяные районы Северного Кавказа.

После неудачного сражения под Харьковом войска Юго-Западного и Южного фронтов, теснимые гитлеровцами, качали отходить на юго-восток. В донских степях разыгрались упорные, кровопролитные бои, но сдержать наступление превосходящих сил врага не удалось. Обстановка все больше обострялась.

Ударом со стороны Воронежа на юг, вдоль правого берега Дона, фашисты поставили в очень тяжелое положение войска Юго-Западного и Южного фронтов. После выхода немецких танковых корпусов в район Каменска-Шахтинского все тыловые коммуникации Южного фронта оказались нарушенными.

Над армиями Южного фронта, глубоко охваченными противником с северо-востока и востока, нависла угроза окружения. В связи с этим Ставка Верховного Главнокомандования приказала нам покинуть Донбасс и отойти на левый берег Дона в районе Ростова. Здесь во взаимодействии с частями Северо-Кавказского фронта на подготовленных оборонительных рубежах мы должны были остановить гитлеровцев.

Отход и переправа через Дон стоили нам немалых потерь военного имущества. Прорыв противника в направлении Сталинграда и Ростова-на-Дону лишил нас возможности эвакуировать тыловые базы (на железнодорожной ветке Лихая — Сталинград находились склады интендантского имущества, на станции Тацинская — продовольственный и вещевой склады).

После того как немцы перерезали коммуникации на Сталинград, у нас осталась единственная железнодорожная магистраль через Ростов на Кавказ. Эта линия была буквально забита эшелонами с беженцами и ранеными, различным имуществом, хлебом. Поезда по обоим путям шли только в одном направлении — на Кавказ.

Для армейских хозяйственников снова начались тяжелые времена.

Очень большие потери понесли тыловые службы при отходе из Ростова в двадцатых числах июля сорок второго года.

Мы пользовались переправами в самом Ростове и выше по течению Дона, у поселка Аксай. А над переправами тучей висела немецкая авиация. Переправа через Дон осуществлялась на катерах, баржах, лодках и всех других доступных плавучих средствах. Но большая часть войск, тяжелые и ценные грузы шли в основном по мостам в Ростове и Аксае, которые подвергались непрерывной бомбежке.

В этой сложной обстановке тыловикам Южного фронта приходилось переправлять за Дон обозы и автоколонны с грузами, подвижный железнодорожный состав, транспорты с ранеными. Мало того, что мы несли большие потери из-за бомбежек, мы к тому же лишились складов с продовольствием и обмундированием. Вопрос, что с ними делать, встал в тот момент, когда противник, двигавшийся на Сталинград, перерезал железную дорогу в районе Калача-на-Дону. А наши фронтовые базы располагались как раз на этой железнодорожной магистрали. Вывезти запасы в глубокий тыл мы уже не имели ни времени, ни возможности. Но было бы преступлением оставить их врагу. Поэтому я как начальник тыла принял решение сжечь все склады. Приказ выполнили командиры, которым это было поручено.

Позднее меня и тех, кто исполнял приказ, пытались обвинить в преступлении. Военный прокурор, занимавшийся расследованием, твердил, что мы должны были не уничтожать склады, а раздать строевым частям хранившиеся на складах запасы, в особенности обмундирование. Но в высших инстанциях наши действия расценили не как преступление, а как горькую, тяжелую необходимость, и следствие было прекращено.

После отхода за Дон войска Южного фронта разделились на две группы. Преследуемые противником, три наши армии вместе с управлением тыла двигались на Майкоп, а две со штабом фронта — на Грозный. Вскоре по приказу Ставки управление Южного фронта было расформировано. Наши армии влились в войска Северо-Кавказского фронта. В подчинение нового командования передали также все тыловые службы Южного фронта.

Штаб Северо-Кавказского фронта находился в то время в Краснодаре. Члену Военного совета Южного фронта Л. Р. Корнийцу, бывшему председателю Совнаркома Украины, и мне тоже было приказано явиться туда с докладом.