Сколько нами пройдено...

Такого предложения я, признаться, никак не ожидал.

— А как же Кузнецов? — вырвалось у меня.

Ватутин ладонями крепко потер лицо, как бы снимая усталость, поднялся, медленно зашагал по комнате.

— Николай Александрович Кузнецов очень грамотный командир. Но по натуре он штабист, его призвание — кабинетная работа: все отлично распишет, продумает, доложит. Здесь он — король. А вот в оперативности вы сильнее. Сейчас, когда войска наступают, нужно отдать предпочтение оперативным качествам командира. Вот почему я и предлагаю вам пост начальника тыла фронта. Теперь согласны?

Приятно было услышать похвалу из уст такого сдержанного и требовательного человека, каким был Ватутин. Прельщало меня также предложение остаться на одном из решающих в тот момент участков советско-германского фронта. Я с удовольствием согласился.

— Вот и хорошо, — с удовлетворением произнес Ватутин. — Коль согласен, приступай, Александр Иванович, с семи утра к работе. Согласие Хрулева я уже получил. Можешь не беспокоиться. А с Кузнецовым мы обо всем договоримся.

Мне не потребовалось тратить время на прием дел у генерала Кузнецова — я и так уже хорошо знал тыловое хозяйство фронта и людей, которые занимались им. Поэтому, приняв аппарат управления, сразу занялся организацией оперативного снабжения, являвшейся важнейшей работой в условиях наступления. Фронт не стоял на месте, наши войска продолжали громить и гнать противника. В эту пору мы столкнулись с двумя вопросами, заниматься которыми прежде не приходилось: с обеспечением танковых соединений воздушным путем и с организацией питания большой массы военнопленных.

Танкисты 24-го корпуса под командованием генерал-майора В. М. Баданова, действовавшие в составе 1-й гвардейской армии, вырвались далеко вперед. В двадцатых числах декабря они вышли на коммуникации 8-й итальянской армии и начали громить ее тылы. Овладев станцией Тацинская, танкисты перерезали важнейшую для врага железнодорожную линию Лихая — Сталинград. Благодаря внезапному удару был захвачен расположенный в этом районе аэродром; находившиеся на нем 350 самолетов противника даже не успели подняться в воздух.

Станция Тацинская являлась «ахиллесовой пятой» врага. Как только корпус Баданова овладел Тацинской, создалась угроза охвата левого фланга армейской группы «ГОТ» нашими войсками. Немецкое командование немедленно бросило против бадановцев значительные силы (11-ю танковую, 306-ю пехотную дивизии и другие подразделения). Это позволило противнику замкнуть кольцо вокруг Тацинской. 24-му корпусу пришлось драться в окружении. Тяжелые бои шли несколько дней. Наши танкисты героически отражали натиск превосходящих сил, удерживая за собой станцию. Когда у бадановцев стали иссякать запасы горючего и снарядов, мы организовали их доставку по воздуху.

На мысль использовать авиацию для снабжения окруженного корпуса меня натолкнул случай, который я наблюдал еще под Армавиром, когда «юнкерсы», груженные горючим, заправляли немецкие танки, прорвавшие нашу оборону. Правда, там заправка происходила на земле, а у нас такой возможности не было. Но мы могли сбрасывать топливо и боеприпасы на парашютах. И летчики транспортных самолетов Ли-2 успешно справились с этим делом.

«Баданов сегодня прислал мне восемь телеграмм… — докладывал 28 декабря по прямому проводу командующий фронтом Н. Ф. Ватутин в Ставку Верховного Главнокомандования. — Сейчас он ведет бои в Тацинской, имея круговую оборону… Корпус имеет 39 танков Т-34 и 15 танков Т-70… Сейчас в районе Тацинской работает наша ночная авиация, а с утра… вся авиация фронта будет уничтожать противника в районе Тацинская, Скосырская… От Баданова я потребовал удерживаться в Тацинской, но все же передал ему, что лишь в крайнем случае он может принять другое решение»[7].

На топливе и боеприпасах, сброшенных советской авиацией, танкистам Баданова удалось продержаться еще некоторое время, а затем по приказу командования фронта корпус прорвал вражеское кольцо и соединился с другими наступающими частями. За стойкость и отвагу многие солдаты и командиры этого соединения были награждены орденами и медалями, а генерал Баданов стал первым в Красной Армии кавалером ордена Суворова. 24-й танковый корпус переименовали во 2-й гвардейский Тацинский корпус.