Сколько стоит человек. Тетрадь двенадцатая: Возвращение

Лес — наше богатство… И как же безобразно оно используется! Сколько раз с горечью приходилось убеждаться, что с лесами у нас обращаются бессердечно и глупо.

Там, куда уже проведены дороги, на месте прежних лесов, украшавших Кавказ, виднеются пустоши, поросшие жиденьким кустарником — осиной главным образом. «Утюжат» их лавины, ничему не давая возможности расти, а вешние воды смывают с крутизны всю землю, и там, где рос лес, где журчали ручейки, остается голый, безнадежно голый камень.

Это там, куда проведены дороги, но вот здесь, вдоль речки Долры, по склонам гор и дороги-то нет. А лес?.. Во что превращен лес?!

Скажут — «в деловую древесину».

Я обследовала весь путь этой деловой древесины. «И железная лопата в каменную грудь… врежет страшный путь». И врезала: узким карнизом вьется подобие дороги. От дороги вверх — лес уже уничтожен; бревна покотом спускаются вниз. Те, что задержались на этой дороге, будут погружены на сани (да, именно сани, запряженные волами, ибо иной вид транспорта здесь не принят по причине бездорожья), сброшены в Ингур и мулем сплавлены вниз по течению. Те же бревна, что не остановились на дороге, а перескочили ее, останутся там гнить, даже если они совсем рядом, потому что снизу вверх никто их грузить не станет.

Мы «богаты»: мы используем лишь то, что можно взять без усилий, и таким путем достигаем «высокой производительности труда»! А какова дальнейшая судьба сплавленного леса? В низовьях Ингури, в городе Зугдиди, столице Мингрелии, реку перегораживают цепи. Лес вылавливают, доставляют на местный лесопильный завод и превращают в эту самую деловую древесину. Но между теми полноценными бревнами, что были сброшены в реку в ее верховье, и теми, что будут выловлены в Зугдиди, огромная разница. Ингури — бурная, горная река: пороги, скалы, водопады — все в ней бурлит, грохочет, и сброшенные в реку бревна до того обтачиваются, что от них остаются «рожки да ножки». Весь залив Очамчиры, куда впадает Ингури, покрыт слоем щепы. Говорят, что много бревен, проскочив заграждение в Зугдиди, уходят в море, где опускаются на дно.

Об этой грустной судьбе зеленого золота рассказал мне лесник из местечка Местия. И этот рассказ в немалой степени способствовал тому, что настроение у меня основательно испортилось.

Правила, обязательные для автотранспорта Ингури…

Долина реки Ингури (по-русски — Ингур) очень живописна, и в другое время пройти по знаменитой Ингурской тропе — тогда еще настоящей «тропе» — доставило бы мне огромное удовольствие. Но могла ли я получать удовольствие, когда в душе, как заноза, ныла все та же мысль: «Жива ли мама? Ждет ли меня в Ессентуках весть о ее судьбе?» И я решила воспользоваться любой оказией, чтобы скорее добраться до побережья, где ходят автобусы, поезда, а из Адлера — самолеты. Но встречу ли я тут машину?

Оказывается, несмотря на ужасную «тропу», грузовики иногда рискуют по ней проехать. Но подобные рейсы разрешаются автоинспекцией, только если водитель — шофер первого класса, имеет большой опыт вождения машин по горному бездорожью. Он может перевозить не более четырех центнеров груза или не более шести пассажиров. Ну и само собой, у водителя и у пассажиров нервы должны быть стальные.

…И то, как они выполняются

В верховьях Ингури открыли недавно золотые прииски. Сообщение с прииском осуществляют самолеты-«кукурузники» и вьючные животные: кони и ишаки. Но до местечка Местия, что у подножья Учбы, от Зугдиди ходят грузовые машины, доставляющие строителям (вернее, государственным рабочим) все, что им необходимо. Совершая обратный рейс, водители не прочь подзаработать, а для этого необходимо нарушать правила безопасности. Водители набирают столько, сколько может в машину влезть (полный кузов картошки, а поверх нее 20–30 татар или ингушей), и ездят они исключительно ночью, не зажигая фар. Это безопаснее на случай встречи с автоинспекцией.

Вот поэтому-то я терпеливо ждала в одном ауле, пока на грузовик грузили картошку «с верхом». Каково же было мое удивление, когда на нагруженную до предела машину начали карабкаться люди! Оживленно болтая, стали они рассаживаться плотно друг к другу, как кукурузные зерна в початке. Не падали они только потому, что держались друг за друга. И это — пока машина стоит во дворе. Что же будет, когда она тронется в путь по бездорожью или, что еще хуже, по пресловутой Ингурской тропе, вьющейся по узкому, ничем не отгороженному карнизу? К тому же этот путь предстоит проделать ночью с незажженными фарами

И эта безумная авантюра казалась всем действующим лицам — водителю, пассажирам и провожающим — чем-то вполне обычным.