Сколько стоит твоя смерть

– Я практически ничего не знаю, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал правдоподобно. – Вы же в курсе, что лаборатория, где я пыталась проводить исследование клинического материала, сгорела до того, как завершились эксперименты?

– Да, – кивнул Жорж, – но… – Он замялся, и меня это насторожило.

– Что – «но»?

– У меня создалось впечатление, что в «Биомедике» полагают… В общем, им кажется, вы знаете больше, чем говорите, – быстро закончил он.

– То есть, – медленно проговорила я, – они сказали вам, что я утаиваю информацию?!

Несомненно, он почувствовал лед в моем голосе – у меня самой язык стал холодным и едва умещался во рту.

– Нет, Тамара, вы неправильно меня поняли…

– А по-моему, отлично поняла! Разве я извлекаю материальную выгоду из создавшейся ситуации?

– Тамара, вы придумываете то, чего нет! – развел руками Жорж. – Уверяю, никто вас ни в чем не обвиняет, просто в «Биомедике» считают, что вы сами можете не понимать, какой информацией обладаете. Все, что от вас требуется, – поделиться этой информацией с представителями «Биомедики».

Я собиралась поспорить, но потом мне в голову пришла одна мысль.

– Что ж, – сказала я, – расскажу что знаю. Но предупреждаю: знаю я мало!

– Думаю, вашей готовности достаточно! – обрадовался Жорж, и на его круглом, полном лице отразилось облегчение.

– Кстати, а как тот человек, убийца, которого Тахир сдал в полицию? – вдруг вспомнила я. Черт, это надо же было забыть о том, что в наших руках, возможно, находится ключ к разгадке многих тайн!

Однако физиономия Жоржа энтузиазма не выражала – совсем наоборот, на ней появилась гримаса, значение которой объяснить я затруднялась.

– Понимаете, Тамара, – начал он, – тут такое дело… Этот человек, то есть бандит, он… повесился в камере.

– Что-о?!

– Знаю, знаю, звучит ужасно…

– Ужасно?! – перебила я. – Его хотя бы допросили?

– Не успели…

– Ну, знаете!

– Тамара, мне не хотелось бы, чтобы у вас создалось превратное представление о том, что происходит в моей стране, – быстро заговорил Жорж, оправдываясь. – Обычно у нас такого не случается, ведь Мадагаскар считается безопасным и для туристов, и для местного населения!

Лучше и не скажешь: исламские террористы, убийцы, эпидемия – все чертовски безопасно!

Видимо, Жорж по моему лицу прочел все, о чем я подумала, так как замолк и неловко переминался с ноги на ногу. Я также не говорила ни слова, боясь со зла ляпнуть нечто, о чем впоследствии пожалею.

– Так вы согласны встретиться с представителями «Биомедики»? – снова заговорил Жорж.

– Да, – процедила я сквозь зубы. – Только я никуда не поеду, пусть сами приезжают, если хотят. – Еще не хватало вляпаться в неприятности, когда рядом нет ни Тахира, ни Ива! Здесь меня не смогут похитить или причинить иной вред, здесь я в безопасности – если вообще можно говорить о безопасности, находясь в центре эпидемии!

– Не вопрос! – потирая руки, закивал Жорж. Было очевидно, что ему не хочется оказаться между молотом и наковальней, когда с одной стороны напирают люди из «Биомедики», а с другой находится женщина, с которой близко общается его хороший приятель. Что ж, поглядим на этих парней – в конце концов, врага надо знать в лицо. А в том, что «Биомедика» – враг, сомневаться не приходилось.

К вечеру мы получили первые результаты исследований, однако они порождали массу вопросов. С подобным микроорганизмом ни я, ни мои коллеги, с трудом подобранные Жоржем и в основном являющиеся иностранцами, французами или итальянцами, проживающими или работающими на Мадагаскаре, еще не сталкивались. Мы сходились во мнении, что над бактерией поработали в лаборатории или же она по неизвестной нам причине мутировала так, что превратила и так достаточно опасный менингококк в смертельную угрозу. Сейчас не важно, была ли мутация рукотворной или произошла под воздействием каких-то местных факторов окружающей среды: мы должны были срочно найти действенное средство против возбудителя. Практика показала, что сочетание определенных антибиотиков нового поколения неплохо работает на некоторых пациентах, но процент тех, кто шел на поправку, оставался мизерным. При такой степени заразности и смертности двадцатимиллионное население острова вымрет в течение нескольких месяцев!

– Кто здесь Тамара Дадиани?

Я оторвалась от микроскопа и потерла правый глаз, перед которым все расплывалось. В лабораторию вошел невысокий худощавый мужчина в изрядно помятом льняном пиджаке. Белая рубашка, давно потерявшая свежесть, была распахнута на груди, имевшей цвет ошпаренного лобстера, как и лицо визитера, всю кожу которого покрывали мелкие коричневые веснушки.

– Это я, – сказала я, поднимаясь на ноги.

– Я из «Биомедики». Этьен Шосс, – коротко представился незнакомец.

Французский почти безупречный, однако акцент тяжелый… Немецкий или английский?

– Поговорим? – добавил между тем новоприбывший.

– Не возражаю, – кивнула я. – Только давайте выйдем: вы слышали, что европейцы тоже подвержены воздействию заболевания?

В предбаннике я сняла перчатки и халат и вымыла руки, после чего мы с Шоссом вышли в маленький, тесный холл.