Сколько стоит ваше сердце?

Зал опустел. Рядом с Марком, так и отстоявшим на ногах все заседание, остались лишь гвардейцы. Они тоже стояли, поэтому Винкер не чувствовал себя ущемленным в правах, только до демонов уставшим.

Медальон, который он получил по пути, уже давно перестал приятно холодить кожу и довольно сильно нагрелся. Словно просился на волю и мечтал показаться жрецу. Марк даже пару раз, украдкой, проверил, хорошо ли зашнурована рубашка, не торчит ли край не-шенги… Какие бы планы не строили на его счет таинственные незнакомцы, играть в "Журавля" чужими кубиками он не собирался ни единого мгновения.

Может быть, он и авантюрист… но не дурак и не самоубийца.

Для того, чтобы принять решение, Шанту и Гевору понадобилось меньше короткой клепсидры. Могли бы и вообще не уходить — какие, право, церемонии между своими?

— Имперский суд вынес приговор: присутствующего здесь Марка Винкера признать невиновным в организации мятежа, предательстве и саботаже…

Шанту закашлялся. Служащий проворно подсунул ему стакан воды. Хлебнув, тот продолжил, уже увереннее и громче.

— Однако, исходя из косвенных улик, суд счел, что обвиняемый, безусловно — виновен в пособничестве мятежнику Эдеру и похищении с неясной целью девицы благородного рода. Суд постановил: присутствующего здесь Винкера лишить дворянства, воинского звания и наград, и по истечение дня, положенного на молитву, повесить на закате за шею. Во славу Императора и Святых Древних. Вам понятен приговор?

— Безусловно и полностью, — кивнул Марк.

— Вы можете требовать судебного поединка, но для этого вам нужно принять шенгу и пройти обряд в Храме.

Жрец встрепенулся и посмотрел на Марка.

— Сын Неба, ты согласен?

Поклон Марка был безупречен по любым меркам.

— Уважаемый жрец, я отказываюсь. Принятие шенги под виселицей равно оскорбительно и для меня, и для Храма. Но благодарю за предложение.

— Святые Древние! — с истинной мукой выдохнул Гевор, — неужели ж я наконец поеду домой? Весь зад в этом клятом кресле отсидел, каменное оно, что ли? Надеюсь, господа, мы не обязаны присутствовать на казни? Иначе княгиня меня не простит…

Камера смертников отличалась от той, которую он уже успел обжить — и не в худшую сторону. И кровать здесь была удобнее, и стол. Даже чернильница с пером имелась и стопка бумаги — видимо, на случай, если приговоренный озаботится завещанием. Или прощальным письмом.

— Повезло тебе, мужик, — сказал один из конвойных, высокий детина из тех, кого зовут лосями.

— В смысле? — не понял Марк. Камера смертников, по любым меркам, была сомнительным везением.

— На молитву тебе не один день, а целых четыре выпало. Дни Святой Древней Иоланты, в это время не вешают. Но жрец все равно сегодня придет, правило такое.

— Я атеист, — напомнил Винкер.

— Без разницы, хоть демон с рогами. Положен жрец — значит явится, коли не задавится. Ты можешь его назад отослать, твое право. Но прийти он обязан.

Тяжелая дверь закрылась, лязгнули засовы, отсекая Марка от коридора… А в символическом плане, наверное, от мира живых. Но с символизмом у него никогда не складывалось. И стихи он не писал, как Эшери. Как-то формулы всегда были ближе.

Взгляд упал на собственную, левую руку, упакованную в тяжелый и неудобный браслет.

…Интересно, каким образом создатели этого дивного украшения умудрились сплавить стекло и металл? Антимагический наруч был даже не двух, а трехслойный: обычная, хотя и очень прочная сталь сверху, темное зеркальное стекло изнутри, а между ними тонкий, тоньше волоса, слой анеботума — Марк его даже не разглядел, просто угадал. По характеристикам.

Зато теперь стало полностью понятно, почему можно дотянуться только до стихии-антагониста. Зеркало же, да еще обращенное вовнутрь. Но если анеботум… То, по любому, портальная магия, а значит… Значит, до своей стихии, или до родственной тоже можно достать порталом. И очень просто!

Нет, конечно, на счет "просто" — это он погорячился, расчет будет адски сложным, но и всего лишь… Ничего невозможного в нем нет.

Когда снова по-кошачьи мяукнули дверные петли, Марк был по уши в формулах и почти не обратил внимание на конвойных, которые привели пожилого жреца с лысой, как колено, головой.

— Здравствуй, сын Неба, — тихо, вкрадчиво произнес он. Голос, как и у всех жрецов, был звучный и очень красивый. Специально их тренируют? Точно так же, как и приходить не вовремя?

— Извините, ваша Святость, — отмахнулся Винкер, — присаживайтесь куда-нибудь. Я сейчас закончу… наверное. Но, вообще-то, я не верующий, так что если вы торопитесь…

— Я подожду, — так же тихо и терпеливо ответил жрец и опустился на койку, застеленную шерстяным одеялом.

В камере стояла тишина, лишь поскрипывало перо, да жужжала муха, залетевшая сквозь окно под потолком.

Сколько прошло времени, Винкер не знал — слишком увлекся. Но когда последний символ занял положенное место, числа сошлись до четвертого знака после запятой и он, удовлетворенно и слегка самодовольно улыбаясь, выпрямился — пожилой жрец все еще сидел на койке. Кажется, он даже не пошевелился.