Сколько волка ни корми (СИ)

Отшатывается Зоран назад, едва брата спиной своей мощной с ног не сбивая и сам через бревно не наворачиваясь. Останавливаются Нерев с Вереном резко, вздрагивает и Вран: только что же на два дерева этих смотрел, вместе сросшихся, ещё приметил их — недалеко они от ручья, значит, недолго идти осталось.

И не было рядом с ними Баи никакой.

А теперь — есть.

И невозможно было её не заметить — рубаха у неё не белая сегодня, а красная-красная, такая, что вмиг в лесу от зимы голом ещё выделится, даже во всполохах листвы густой не затеряется.

Волшба это какая, что ли?..

Вытягиваются Зоран с Гораном тут же почтительно, лишь головы в приветствии немом склоняют. Удивительно на них Бая всегда действует — похлеще даже, чем Лесьяра. Уж не знает Вран, чем вызвано это — но неизменно, Баю завидев, особенно в разгаре глупости своей очередной, мигом они всю спесь свою теряют. С Лесьярой такое через раз работает.

— Ну так что, Зоран, — задумчиво Бая произносит, — не нравится тебе неужто, как хозяин всё распределил? Что-то странное я в твоих словах услышала — не то усмешку, не то презрение настоящее. Может, в лес ты именно за этим и пришёл — чтобы с хозяином жалобами своими поделиться, чтобы услышал он тебя получше?

И ледяным спокойствием голос её полнится — и с ледяным изяществом она от дерева отходит, к Зорану приближаясь.

— Нет, хозяйка, — головой Зоран мотает, в землю уставившись. — Нет, развлекались мы просто, слышала ведь, наверное — и Вран сказал, что забавно эт…

— Развлекаться и в других местах можно, — замечает Бая. — А в лесу отвечать за свои слова нужно. Вран много чего сказать может — а вот что мне Верен скажет? Весело ли тебе было, Верен с Белых болот, Верен от Лесьяры?

— Нет, — мстительно Верен цедит. — Не двоедушник я неупокоенный, чтобы гадостями такими забавляться. Русалки, может, над их придумками бы и посмеялись — но это им в другую сторону рассказывать надо было.

— Ну, не обижай русалок наших, — качает головой Бая. — Не смеются они над глупостью ни волчьей, ни человеческой — если сами и дурят, то от несчастья своего глубокого, а не от пакостливости природной. А вот о другой стороне ты верно сказал — туда вы Горана с Зораном и отведёте. Долго вы ещё от приказов главы своей бегать будете, её за спиной во владениях хозяйских хулить? Не играйте с лесом, волчата — лес всё услышит, лес всё запомнит. Отдайте Врану всё, что в руках у вас, и к старикам возвращайтесь. Вчетвером.

Моргает Верен растерянно.

— Но, хозяйка, старики нас вещи перестирать…

— Не вас — а Врана, — прерывает его Бая. — Вран всё плохо сделал — Врану и переделывать. Не волнуйтесь, покажу я ему, как делать всё правильно, с первого раза научится. Идите. Проследи, чтобы добрались они туда, куда послала я их, Нерев — а то с тебя потом спрошу.

Вот как. Значит, и разговор с Бушуем Бая слышала. Ну точно волшба.

Дёргается кадык у Нерева, но ничего он Бае вслух не возражает — и Вран бы не стал. Редко когда Бая в строгость такую впадает, но уж если впала, то не стоит ей перечить. Боком это всем выйдет.

— Конечно, хозяйка, — и Нерев голову почтительно склоняет. — Да найдёте вы с Враном в лесу всё, что ищете в нём.

— Да уж наверное, — хмыкает Бая. — Идите.

И уходят они действительно — и Горан с Зораном даже поспешно разворачиваются, Врану в руки одежду обратно выгрузив. И ни слова от них Вран не слышит, ни смешка — даже когда удаляются они прилично, едва заметные за деревьями.

— Ну ты даёшь, красавица, — тянет Вран. — А я думал, с матерью ты сейчас охотишься.

— Коли охотилась бы, откуда бы у меня одежда взялась? — поднимает брови Бая.

И то верно. Не принято у лютов без нужды крайней в лесу оборачиваться, хоть и носят они всегда ножи с собой на всякий случай — но сейчас все ножи вместе с одеждой в круге каменном остались, перекинулись там люты, пока Вран спал ещё, — и на рассвете в лес за едой отправились.

— Да, одежда у тебя диво славная, — улыбается Вран, на рубаху красную кивая. — Не видел я тебя в такой раньше.

— А что, — насмешливо Бая прищуривается, — думаешь, все рубахи мои уже переглядел? Не вечно мне белое носить, и другие я цвета знаю. Может, к лицу твоему подходить хочу?

— К моему лицу?..

Да не краснел он вроде бы — и румянец у него от холода пропал, как он волком стал, да и не холодно сейчас в лесу для румянца-то такого.

Или Бая…

…о другом чем-то говорит?

Не исчезли от мази волшебной у Врана отметины чоморовские — полосами красными расцвели, рубцами свежими. Пересекает теперь лицо его несколько полос таких, не слишком-то глазу приятных — но не говорила о них Бая раньше, и не в её это нраве — над недостатками чужими так жестоко шутить.

Тем более — над недостатками Врана.

— Сама ты не своя какая-то сегодня, красавица, — замечает Вран, продолжая улыбаться. — Может, на охоте что-то случилось? Опять Лесьяра про меня что-то наговорила? Ты мне расскажи, ты же знаешь — я всегда тебя выслушаю.