Сколько волка ни корми

— Это та, которая серединка на половинку, — хмыкает Вран. — Вспомнила, что уж сутки вас не видала — так что порадуйте старушку, хоть рукой ей через оконце помашите.

— Нам, значит, руками им махать… — начинает Горан.

— …а вам — по лесу гулять? — заканчивает за него Зоран. — Ну не, тухлятина какая-то. А мы им скажем… а мы им скажем, что уж домой шли, а потом вас и гору белья этого увидали — и помочь решили. А, Горан? Что думаешь?

— Ладно, складно, — кивает Горан.

— Нет уж, спасибо, — цедит Верен. — Не нужна нам помощь ваша. Тем более что и помогать вы не нам собираетесь, верно же?

Поднимает Горан одну бровь, а Зоран — другую.

— Я не понимаю, Зоран, он нас что, обвинить в чём-то пытается?

— Да как будто не пытается, а прямо обвиняет, Горан.

— Ты что, Верен, голове своей уже не верен? Я тебе человеческим языком сказал: с вами мы пойдём. Мне что, на волчьем…

— Да хватит уже представлений этих, — фыркает Вран. — Всё верно он сказал, всецело имя своё подтвердил: нихера вы делать не хотите. Но — придётся, друзья мои. Я ведь, знаете, единству волчьему не обучен, всё я о себе думаю: задрался я уже всё это в потоке ледяном по десятому разу перестирывать, и Нерев с Вереном задрались. Хотите хоть с каким-нибудь оправданием к старикам прийти — сами всё тряпьё это выстираете, да так, чтобы Бушую придраться было не к чему. А то язык мой длинный, память острая, а ноги крепкие: не сдержусь я, как только отлынивать вы начнёте — сразу к Лесьяре пойду и всё ей про вас расскажу. И как Верена вы доканывали, и как прямо от болот за нами увязались…

— И не боишься ты? — хмыкает Зоран.

— А ну как мы тебя…

— …после откровений этих…

— …ночкой тёмной, ночкой безлунной…

— …в лесу возьмём и…

— Только вы ночками безлунными в одиночестве по лесу скачете, — скучающе Вран говорит. — Или с Баей вы меня сторожить намерены, наследницей лесьяриной? Ну давайте, попробуйте — посмотрю я на это с удовольствием. А пока тряпки в руки — и пошли.

Выхватывает Вран одежду у Верена, не без труда выхватывает — крепко Верен в неё вцепился, совсем Верену не нравится, что Вран затевает, совсем ему общество Зорана с Гораном не мило — пополам её делит и одну половину Зорану суёт, а другую — Горану.

— Ну и жук ты, Вран, — ухмыляется Зоран.

Но — беззлобно. Знает Вран, на каком языке с ними разговаривать. Почему-то уважают Зоран с Гораном угрозы подобные, почему-то лучше увещеваний любых их понимают. Но оно и к лучшему — никогда Вран увещевать особо не умел, а вот пригрозить — это всегда пожалуйста.

— Вот-вот, Зоран, — отвечает Вран, Зорана по плечу хлопая. — А где ты видел, чтобы жуки портки стирали? Идём, до заката если закончите — так и быть, скажу я за вас Ладе несколько слов спасительных.

— Точно скажешь?

— Точно, точно.

Смотрят Зоран с Гораном друг на друга, плечами пожимают, тряпки поудобнее перехватывают — и говорят одновременно:

— Ну пошли тогда.

Всё бы в жизни этой так просто было.

* * *

— А я ей и говорю: а мне Лесьяра сказала, что не делаешь ты ничего. Не выделяешься ты ничем.

— А я ей добавляю: знаешь, как сама Лесьяра охотится, не видела-то, небось?

— А мы, говорю, видели.

— А мы, говорю, много раз с ней охотились — никогда она за оленем последним не тащится да за пятки его не кусает, побежали за нами, говорю, покажу тебе место одно, откуда прямо как Лесьяра на вожака оленьего ты выскочить сможешь.

— А она ему, дурёха, в ответ говорит: ой, ну с Лесьярой-то всё понятно, вожак на вожака идёт, а я-то что, а мне-то куда, не обидится разве Лесьяра?

— Ха! Понял, Вран? Не обидится, говорит, Лесьяра, что на вожака я заместо неё полезу? Ну вот чё у таких в головах творится — никак не пойму?

— Да-да, — лениво Вран говорит. — Уморительно.

И предостерегающе на Верена, всё больше закипающего, смотрит: молчи.

А потом взгляд Нерева ловит и понимает: долго это молчание не продлится.

— Ну я ей дальше, значит, говорю… — Зоран с размаху перепрыгивает через поваленное бревно, — …ты чегой-то, дорогая, ужели думаешь, что решит Лесьяра, что место ты её в племени украсть хочешь? Ха! Да и в голову Лесьяре такое не придёт — думает она, что место её в доме нашем навек приколочено, что до смерти она в середину круга будет выходить, а потом дочь её старшая туда выйдет — как один раз праматерь туда её заскочить успела, так до скончания веков весь род её переться туда буд…

— И что — плохо это, по-твоему, Зоран?

Как из ниоткуда Бая появляется.

В прямом смысле — из ниоткуда.

Отшатывается Зоран назад, едва брата спиной своей мощной с ног не сбивая и сам через бревно не наворачиваясь. Останавливаются Нерев с Вереном резко, вздрагивает и Вран: только что же на два дерева этих смотрел, вместе сросшихся, ещё приметил их — недалеко они от ручья, значит, недолго идти осталось.

И не было рядом с ними Баи никакой.

А теперь — есть.

И невозможно было её не заметить — рубаха у неё не белая сегодня, а красная-красная, такая, что вмиг в лесу, от зимы голом ещё, выделится, даже во всполохах листвы густой не затеряется.

Волшба это какая, что ли?..