Сколько волка ни корми

Да только та самая Чая старушка, которую Врану порой выгуливать поручали — и строго-настрого велели: ты в оба глаза за ней смотри да от себя не отпускай, иначе затеряется она в лесу этом, волчицей обернётся — и рванёт, куда душа её волчья поведёт, а душа у неё старая уже, непредсказуемая, и к людям может потянуться, и в такую чащу непроходимую, куда даже люты без нужды не заходят.

— Веш! — откуда-то из детской Веша окликают. — Веш, с кем это ты… Ох, Бая, Вран! Нашли?

Качает Бая головой.

Распахивается дверь грубая, поднимается по ступеням земляным быстро лютица с животом огромным — не то двойню, не то тройню, вестимо, носит. Не знает Вран даже её имени, снаружи он её толком не видел — на собраниях общих разве что мельком, да и то не на всех.

— Чая ускользнула, — бормочет она, торопливо к Вешу подходя. — Чая ночью взяла и ускользнула, бедняжка. Все старики спали, а молодёжь по делам своим разбежалась. Все, кто охотиться способен, сразу в лес ушли — да и старики даже многие, еле я Веша за хвост поймала, чтобы и он тоже…

— Хорошо я лес знаю! — стряхивает Веш с себя оцепенение. — И запах чаин знаю, и тоже я искать её способен! Бая, пожалуйста, можно я с вами пойду? Вы ведь тоже в лес сейчас пойдёте? Я не могу здесь сидеть, не могу, не…

— Веш, Сивер тебе что сказал? — мягко его лютица прерывает. — Одну все и так ищут — ты хочешь, чтобы и второго искали?

— Да не потеряет меня никто! Как могут, если рядом я всегда… Бая, ну пожалуйста!

Подходит Бая к Вешу медленно, на колени перед ним опускается. За плечи его берёт.

— Веш, — спокойно, ровно она говорит. — Послушай меня внимательно. Сивер тебе этого никогда не скажет — а я скажу. Не потому он брать тебя с собой не хотел, что мешать ты будешь или сам потеряешься, а потому, что не знаем мы, в каком виде мы Чаю найдём. Что-то лучше не видеть, если возможность такая есть. У тебя — есть. Коли будет лес к нам благосклонен, и один волк волчицу потерявшуюся найдёт — не в количестве дело, а в желании. Понимаешь? Если попросили тебя здесь быть — так будь, неспокойны у всех и так сейчас души, не стоит их ещё больше волноваться заставлять. Останься со Снежей, с волчатами останься, стариков навести — так ты гораздо больше всем поможешь, чем если с собой мы тебя возьмём. Хорошо?

— Хорошо, — тихо Веш отвечает.

— Снежа, — поднимает Бая голову. — Куда нам идти? Через холм мы шли — и не слышали почему-то никого. В другой стороне Чаю ищут?

— В другой, в другой, — со вздохом лютица отвечает, Веша к себе притягивая. — Какой уж холм ей — через лес прямо и выбежала, и не помнит она, наверное, что вообще холмы какие-то у нас есть.

Ясно. Вот почему Вран с Баей и не слышали ничего на обратном пути. Увела их прогулка ночная совсем от болота далеко — через холм удобнее было возвращаться, хоть и не любит Вран это дело особо. Избегать пытается. Если не навещает Солн его в лесу, то у холма-то всегда поджидает. Только в этот раз его там не было.

Не было…

«Ты куда идёшь, милая? Кто же тебя отпустил?»

— Бая, — на полуслове он Баю перебивает, что-то у лютицы уточняющую. — Идём. Идём быстрее. Я знаю, что нам помочь может.

И, видимо, что-то такое в глазах его Бая видит, что молча с колен поднимается, с лютицей и Вешем коротким кивком прощаясь.

Остаются уже двое посреди болота просыпающегося — лютица беременная и Веш растрёпанный. Смотрят они вслед Врану, рваным, решительным шагом к лесу направившемуся, — прижимает Веша лютица к себе, как дитя родное, и с такой надеждой Врана Веш глазами провожает, словно бабушку его родную Вран искать отправился.

Но едва это Вран про себя отмечает — другие мысли в голове роятся. Злые, горячие, ненавидящие почти. Отлично, Солн, просто отлично — так вот как ты возможностями своими посмертными распоряжаешься? Как все уши Врану дерьмом своим забить — это всегда пожалуйста, а как хотя бы намекнуть ему, что лютица с болот полоумная в лес на ночь глядя звёзды считать ушла и что неплохо бы домой её сопроводить — так нет, спасибо, это не по нашей части?

Пропускает Вран Баю в лес первой, потом сам за границу шагает.

— Где? — рявкает он, как только сапоги его на землю лесную ступают. — Где она? Эй!

— Вран, — настороженно Бая к нему оборачивается. — Не так мы помощи у хозяина…

— Где она? — повторяет Вран, Баю не слушая. — Где она? Покажи мне! Себя мне покажи! Хоть что-нибудь полезное ты можешь сделать? Или только тогда ты рот открываешь, когда на меня ушат помоев вылить хочешь? Вот я, здесь я, а Чая где? Я знаю, что ты знаешь! Я знаю, что ты меня слышишь!

Замолкает Бая — ничего больше не говорит. Не спрашивает. Возможно, спросит позже — но не сейчас Врану об этом беспокоиться.

— На кой лес ты вообще здесь ошиваешься? — гаркает он в сердцах, то к одному, то к другому дереву поворачиваясь — но не появляется ни у одного из них Солн. — Давай, скажи мне, что и это я ради собственной выгоды делаю! Давай, скажи, что и это не моё дело, потому что…

…душа моя украдена…