Сколько волка ни корми

— Все волчата, рождённые после ухода предков… не волчата, — пожимает плечами Бая, продолжая сидеть на месте и смотреть на Врана снизу вверх. — Почему-то — только в нашем племени. Я не виню ни предков, ни Хозяина, ни кого-либо ещё, кто стал причиной этого — я просто хочу знать, почему. Никто из двоедушников не смог дать мне ответа — хотя я вижу, что они знают. Но молчат русалки и упыри, молчат водяные и болибошки. Молчала и моя мать, хотя она тоже знала — и унесла эту тайну с собой в вечный лес. Порой очень грустно жить в неведении среди тех, кто ведает. Может, ты поможешь мне?

— Не издевайся надо мной, — вдруг хрипло говорит Вран. — Пожалуйста, Бая. Хотя бы ты.

— Я не…

Вран резко закрывает глаза. Лицо Врана искажается так, что едут по нему все застарелые рубцы, оказываясь совсем не там, где обычно, — и руки Врана действительно вскидываются к ушам, и в этот миг Бая понимает: она не может на это спокойно смотреть.

Бая быстро поднимается с земли. Делает к Врану широкий шаг — и одним движением срывает с себя пояс, набрасывая на него.

— Уходи, — говорит Бая разбушевавшемуся воздуху. — Что тут водится — то по мои души приходится, а кому свою защиту даю — от того любую беду отвожу.

Бае кажется, что воздух дрожит.

Бае кажется, что она видит в нём… что-то. Даже не тень — намёк на тень. Бае кажется, что она узнаёт эту тень, тень щекочет её странным, давним, но очень ярким воспоминанием — и растворяется прежде, чем Бая успевает это воспоминание поймать.

Вран выдыхает ей в лицо, открывая глаза.

Смотрит на пояс, обхватывающий его живот. Единственный — старого на Вране всё-таки нет. Возможно, Вран не носит с собой и нож. Зачем нож тому, кто ненавидит обращаться в волка?

— Да, — говорит Вран вдруг, слабо усмехаясь. — Возможно, твоя защита лучше моей, Бая с Белых болот. Слегка.

И он всё-таки добивается этого — Бая смеётся.

Бая смеётся ему в лицо, Бая даже не пытается сдержать этот смех — слишком уж неожиданно и одновременно ожидаемо то, что сказал ей Вран. Вран тоже улыбается — довольно-довольно. Даже самодовольно. Самодовольство расцветает на его лице, мгновение назад искажённом истязаниями его неведомого спутника — но разве Вран умеет иначе?

Бая думает, как всё это глупо.

Бая думает, как всё это знакомо.

Бая думает: вот бы так продолжалось и дальше.

— Волчата, которые не волчата, — осторожно спрашивает Вран, всё так же улыбаясь — если бы не пристальный взгляд, можно было бы и не догадаться, что ему не просто любопытно. — Это… правда? Именно после того, как ушли предки? Именно после…

— Нет, я выдумала это, — отмахивается Бая.

— Зачем? — моргает Вран.

Забавно — лжец удивляется, зачем солгал кто-то другой.

— Просто так, — пожимает она плечами. — А зачем ты сказал мне однажды, что не знаешь своего гостя?

— Потому что я действительно…

— Вран.

— Я не делаю это так, — прищуривается Вран.

— Что и как?

— Я не… приукрашиваю какие-то вещи «просто так», если ты хотела мне что-то этим показать.

— Приукрашиваешь?

— …недоговариваю.

— Приукрашиваешь и недоговариваешь?

Вран улыбается ещё шире и ещё растеряннее. Ветер ерошит его остриженные волосы, перекидывает их на другую сторону.

— Чего ты хочешь от меня?

— Чего я хочу? — повторяет Бая. — Даже не знаю, Вран. Может быть, немного правды?

Вран вздыхает — задумчиво и глубоко. Смотрит на Баю так, словно она попросила его о чём-то невозможном— а, может, так оно и есть? Бая всё ещё держится пальцами за свой пояс, набошенный на него.

Бая всё ещё улыбается.

— Немного правды? — повторяет и Вран. — Что ж… хорошо. Сказать по правде…

Он замолкает на несколько мгновений — и, кажется, придвигается к Бае ещё ближе. Совсем ненамного — но его дыхание пробегается по её губам, а его запах окутывает её полностью.

— Сказать по правде, я очень скучал по тебе, Бая с Белых болот, — говорит он низким голосом.

И тянется его рука к щеке Баи, и слегка склоняется его голова, и появляется что-то новое в глазах — новое и в то же время такое старое. И затихает лес, и замирает солнце, почти достигшее его вершины — и снова подхватывает, затягивает в себя Баю то чувство, которое она, казалось, забыла за столько лет. Бая вдруг ощущает спокойствие. Лёгкость и одновременно расслабленность. Безопасность. Желание.

Желание.

Желание…

— Нет, — говорит Бая, перехватывая руку Врана за запястье.

Вран, прикрывший было глаза, слегка вздрагивает от неожиданности. Смотрит на Баю с растерянностью, даже недоумением — что значит «нет»?

Бае вновь хочется рассмеяться. Почему Бае постоянно хочется смеяться? Как ему удаётся смешить её даже тогда, когда она должна кипеть от возмущения?

— Нет, Вран, — повторяет Бая, отводя его руку от своего лица. — Это совсем не та правда, которую я ждала. Если ты сделаешь так ещё раз, я выверну тебе запястье. Не заставляй меня подтверждать свои слова.

— Зачем же так жестоко? — тянет Вран. — Бая, пойми меня правильно — я только…