Сколько волка ни корми

— Я никого здесь не держу, Вран, — с притворной мягкостью Лесьяра улыбается. — Если что-то тебя не устраивает…

— Да, не устраивает. Смерть ваша верная не устраивает, — зло Вран бросает.

И разворачивается, и руку свою из руки Баи яростно вырывает — и широким, стремительным шагом к лесу направляется.

И стучит так кровь в ушах, словно внутрь лесавка шаловливая забралась и изнутри по голове его дубасит. И не слышит Вран, что там ему Лесьяра отвечает. Может, навсегда для него проход к лютам закрывает — а и так он для Врана не сегодня, так завтра закроется. Клятая Лесьяра. Клятая хитрая, недоверчивая, терпеть его не могущая Лесьяра. «Приветствую тебя, Вран с Белых болот». Всё она поняла. Всё она как пить дать поняла. Всё ей уже доложили — предки ли, нечто ли это, облик Солна принявшее, да, может, сам ветер лесной в уши нашептал — конечно, конечно, всегда пустым звуком для неё слова Врана были, так почему же теперь измениться должно было что-то? С чего это он размечтался, что сделает она так, как предки якобы ей устами Врана велели?

Да с того, что единственная это надежда его была.

На то, что не узнает никогда Лесьяра, как именно он нож свой с поясом получил.

А теперь…

А что теперь?

До конца ему это капище ненавистное сжечь, что ли?

До конца…

— Вран, — крепко Врана за локоть хватают.

И одним движением к себе разворачивают.

И хлещет Врана вдруг по лицу ветвь еловая от разворота этого, и понимает он вдруг, что и впрямь до леса самого дошёл — хотя, казалось, мгновение назад ещё на болоте голом стоял.

И розовым ещё небо было, и едва-едва солнце за полосой лесной показывалось — но сейчас вполне уверенно на краю небосклона оно сидит, Баю своими мягкими лучами освещая.

— Что на самом деле тебе предки сказали? — резко Бая спрашивает, пальцами своими сильно-сильно руку его сжимая. — Что о Солне сказали?

Солне?..

Оторопело Вран на Баю смотрит. Потом — на холм лютий, да только не виден с места этого уже толком холм. Не видит Вран, продолжает ли Солн подпирать спиной подножье его. Не видит Вран, продолжает ли Солн усмехаться, глазами его провожая.

— О Солне?.. — выдыхает Вран. — Ты тоже видела?..

— Да, видела, — рвано Бая кивает — и на миг даже о беде своей с похождениями лесьяриными к предкам Вран забывает. — Видела, как молния в ленту чёрную ударила, которую я за Солна повязала. Что с ним? Что о нём предки говорили? Не рассказывай мне сказки эти о побеге нашем вынужденном — что он в лесу тогда натворить умудрился перед смертью своей? Что настолько ужасное, что всё племя наше ты готов от кургана подальше увести, лишь бы Лесьяра об этом не узнала?

Так вот оно что…

— Ты поэтому на меня так смотрела? — спрашивает Вран.

С облегчением.

Диво какое облегчение на него наваливается — словами не описать. По-прежнему не верит ему Лесьяра, по-прежнему только одна мысль у Врана, совсем уж безумная, как место своё у лютов спасти — но Бая, Бая-то, оказывается, на его стороне всё ещё. Сама себе что-то придумала, сама себя в чём-то убедила — и стоит перед ним, взволнованная и собранная одновременно, как струна натянутая, подвиги ему какие-то приписывает, Солна защищающие. Бая, Бая — да никогда бы Вран на такое не пошёл, пусть хоть всей оравой вечнолесной за Солном бы в Ирии гонялись. Ценит Вран во сто крат больше сущность свою волчью, жизнь спокойную.

Но Бае этого знать не нужно.

Совсем не нужно.

— Скажи мне, — повторяет Бая. — Вран, скажи мне немедленно, что…

— Ничего, — качает головой Вран. — Ничего предки твои о Солне не говорили. Клянусь, Бая. Ножом своим новым клянусь, поясом своим новым, силой своей новой — ни слова о Солне мне не было сказано. Совпадение это просто, что именно на Травного ты ленту эту повязала. Не беспокойся о Солне. Ни о чём не беспокойся, красавица. Обо всём я позабочусь.

— Обо всём ты позаботишься? — изгибает Бая брови. — И о чём ты заботиться собираешься? Решила уже всё мать моя. И относительно тебя решение приняла. Вран, если что-то о Солне хоть вскользь ты услышал — не скрывай этого от меня, лесом тебя заклинаю. Если ты ему помочь собираешься — я с тобой. Я тоже помочь ему хочу. И помогу. Слышишь меня, Вран?

Не думал Вран, что так дорог Солн Бае, а вон как обнаружилось.

И уже складывается в голове у Врана история новая, ловкая, так хорошо ко всем переживаниям Баи подходящая, так хорошо с целью Врана новой переплетающаяся, — но останавливает Вран язык свой в последний миг. Нет, кого угодно, только не Баю можно в игры эти втягивать.

— Никогда бы я от такой помощницы не отказался, — улыбается Вран, мягко прядь волос баину за ухо заправляя. — Никогда — но сейчас придётся. Ты поверь мне, красавица, выдохни — не солнову судьбу я сейчас решать иду, а вашу. Отпусти меня на часов десяток, и всё я исправлю.

— Нет, — сужает глаза Бая, мигом скулу из-под пальцев его выдёргивая. — Нет уж, Вран, давай-ка обойдёмся без всех этих красивостей словесных. Давай-ка сама я решу, буду ли я участвовать… как ты там выразился… в судьбе своей? Что именно ты делать намереваешься? Уж не к людям ли идти, Деяна обличать?