Скользящие в рай (сборник)

– Рано или поздно судья нужен каждому. Иначе человек не преодолеет комплекса вины, – вздохнул Феликс. – Я жил и действовал по законам времени. Не я писал эти законы. Не я настаивал на их исполнении. Моя роль во всем этом мала и технична. Но мне ясно одно: сотрясаемое подобными катаклизмами общество обречено переродиться во что-то иное, неведомое, сократив тем самым сроки своего существования. Китай, Египет – тысячелетия ровного, дремотного процветания без смут и потрясений – вот признак жизнестойкости. Так называемые вожди перемен – хотят они того или нет – гонят общество к бунту. Достигая сиюминутных целей, они теряют в исторической перспективе, обрекая страну на самоуничтожение. Впрочем, не думаю, что им есть до этого дело… Все идет к закономерному, оправданному всем ходом нашей истории концу. – Он помолчал. – Так при чем же здесь отдельные личности? Зло сделалось привлекательным, добро – постыдным. Мы устали быть людьми. Нам хочется стать высшей силой, каким-нибудь суперкомпьютерным Воландом. Ведь это не требует большого труда. Зато как эффектно!.. Им нужна не власть вообще. Они пресыщены ею. Им хочется властвовать над душами. Вот чего им хочется! Я говорю путано, сбивчиво, – продолжил Феликс в прежней, несколько нервной манере. – Это оттого, что мало времени осталось… У кого-то когда-то прочитал: жизнь – колоссальное событие, не имеющее ни малейшего смысла. Почти готов согласиться с этим ужасным тезисом. Нет, в свете последних событий я просто согласен с ним… И все-таки озадачен: а Бог?

Он повернулся к Глебу.

– Знаете что, – отозвался Глеб, – вы образованный человек. Слишком образованный для нашего времени. Мой вам совет – если он, конечно, вам требуется: уйдите в быт. Все на свете имеет свои отражения: возвышенное – в обыденном, сложное – в простом. И путаная политическая интрига, пусть даже затрагивающая интересы государства, найдет свое отражение в прозаичной кухонной войнушке. Не надо знать смысла жизни, не надо задавать себе вопросы, ответ на которые есть только по ту сторону. Ведь это как стену бодать. В конце концов, сейчас лето. Вы уезжаете в теплые страны. Зачем мучиться неразрешимыми проблемами?

Феликс посмотрел на часы, подошел к двери и взялся за ручку.

– А почему вы решили, что я уезжаю? – спросил он привычно мягким тоном.

– А разве у вас есть другой выход? – удивился Глеб. – Если содержимое этой папки сопоставить со случившимся, вам определенно грозит опасность. По-моему, здесь вас не оставят в живых.

Кругель на секунду задержался в дверях.

– Я всегда плачу по долгам, Глеб, – тихо и твердо сказал он. – Тем более по бильярдным. Всегда. Счастливого пути.

Дверь закрылась. Одновременно на поясе Глеба зазвонил мобильный телефон. Звонил Кирилл, в состоянии полуобморочной аффектации.

– Алло, Глеб, – завопил он так, что Глеб отвел трубку от уха, – ты где сейчас? Куда ты пропал? Тут черт знает что творится! Стрельба, на улицах трупы! Мама не выходит из дома! Плачет, боится! А у нее дверь деревянная! Я тоже боюсь выходить на улицу! Даже за продуктами! Где ты?

– Меня не будет… Слышишь, Кирилл? Меня не будет недели три, может быть, месяц. Я уезжаю.

– Как?! Куда?

– Не важно… Я позвоню завтра.

– Ну да, ну да… – Кирилл сразу сник. – Наверное, ты правильно делаешь… Здесь очень, очень опасно. И страшно.

– Если сможешь, перевези мать ко мне. У меня дверь железная. Да и сам с ней оставайся.

– Ну да, ну да… Конечно, Глеб, обязательно… Да, вот еще что… Тут такое, понимаешь, событие…

– Какое событие?

– А ты не слышал? Удуева ведь избили, он в больнице, а Линькова какие-то головорезы прямо у Назара схапали и увезли куда-то. И все, ни слуху ни духу. Никто не знает… И вот еще… Не знаешь, что ли? Не слышал?

– Господи, ну что еще?

– Так ведь Назара-то нашего того… зарезали…

– Что?!

– Ну да. Вчера ночью. Пришел какой-то гад, блондинчик с косичкой, постоял, понюхал, потом подошел к Назару и ни с того ни с сего пырнул ножом. На глазах у всех. Прямо в сердце. Мне сказали, ты эту сволочь отлупил недавно. Вот он и отомстил, выходит, так… Тебя же не было…

– Он… жив?

– Не, наповал… Даже не мучился.

Кровь ударила в голову. Дыхание удавом перехватил спазм. На лбу выступила холодная испарина. Глеб опустил трубку, машинально нажав кнопку «отбой». За окном в воздух поднялся серебряный «боинг» с синей аббревиатурой SAS на борту. За считаные минуты он растворился в небе. В дверь впорхнула Лиза.

– Глеб, ну что же ты! – с порога закричала она. – Где папа? У нас пятнадцать минут до вылета! Я уже все за тебя заполнила. Остались одни формальности. Идем скорее!.. – Она приблизилась к нему. – Что с тобой? Ты такой… бледный.

– Ничего, – выдавил Глеб. – Нервы. Пройдет. Иди, я тебя догоню.

– Тебе плохо?

– Уже лучше. Иди и жди меня в ВИПе. Через минуту я буду.

– Может, тебе нужна помощь?

– Иди! – рявкнул он, упираясь рукой в стекло.

На мгновение Лиза остолбенела, потом погладила его по вспотевшему лбу и, старательно имитируя беспечность, сказала:

– Хорошо, милый. У нас есть еще пятнадцать минут.