Скользкая дорога

— Я очень рада за вас! Лукас — замечательный молодой человек. Таких не много.

— О да! — оживилась Сабрина. — Он чудесный! Такой умный, такой спокойный! Мне с ним так хорошо! Он… Я даже не знаю, как и описать! Он такой… Самый-самый!

— Девочка моя, ты так сильно его любишь? — Валерия поджала губы, улыбнулась и положила руку ей на плечо.

— Я очень сильно его люблю, — тихо, но уверенно ответила Сабрина, не глядя на профессора.

— Замечательно. Что может быть лучше! Вы чудесная пара. Оба умненькие, отлично учитесь, работаете. Он, как я понимаю, теперь не на стажерском контракте?

— Не на стажерском. Он уже сержант. Точнее, всего лишь сержант, но поскольку это мой Лукас…

— Поскольку это твой Лукас, — ласково добавила Валерия, — то он не «всего лишь», а действительно «уже» сержант.

— Госпожа Видау…

— Что такое?

— Нет… Ничего особенного. Просто… Я, наверное, дура, но…

— Сабрина! Я тебя прошу!

— Нет-нет, правда! Я дура, наверное, но мне кажется, что не может быть все так хорошо… Я работаю на лучшей в мире работе для своего возраста, у меня прекрасный любимый человек, он работает на своей лучшей в мире работе, и мы учимся, и мы любим друг друга так сильно во всех смыслах, и все так чудесно, что…

— Что?

— Что кажется, будто так не должно быть. Будто случится что-то ужасное. Я даже не знаю, как это объяснить…

— Зато я знаю. Чистая психология. Хочешь, дам совет?

— Конечно, хочу! — девушка подняла на нее глаза.

— Хорошо. Слушай внимательно. Можешь даже не записывать. Непарь-ся. И точка.

— Вы правда так думаете? — улыбнулась ей Сабрина.

— Нет. Не думаю. Знаю. Наслаждайся жизнью, детка! Ой, извини, — Валерия опомнилась, — я так дочку называю. Прости, это прозвучало фамильярно.

— Какие могут быть извинения! Госпожа Видау, я вам так благодарна за этот разговор!

— Не благодари. И не забивай себе голову всякой дрянью. Знаешь, есть такой роман русского писателя Льва Толстого, называется «Анна Каренина»?

— Конечно, знаю.

— Так вот. Когда одной пожилой крестьянке вкратце пересказали проблему Анны Карениной, та подумала с минуту и сказала: «Корову б ей. А лучше две». Так же и у тебя. Живи и радуйся!

— Наверное, вы правы, — Сабрина повеселела. — Госпожа Видау, я вас обожаю!

— Сабрина… — опустив глаза в пол, улыбнулась Валерия.

— Нет-нет, правда! Восхищаюсь вами! Я рассказ один пишу, и там есть главная героиня… В общем, для ее литературного образа я очень многое беру от вас.

— Вот даже как?

— Да! Ваше чувство юмора, например. Что еще… Вашу невероятную самоуверенность. А еще — абсолютный профессионализм!

— Сабрина, дорогая… Я просто человек.

— Нет, не просто! Вы очень классная! И помогаете мне! По работе, по жизни. Советы даете. И я очень за это благодарна. Тут, кстати, дело еще такое…

— Какое?

— Мы с Лукасом все чаще думаем о том, чтобы начать жить вместе. Я за все это время, что мы встречаемся, провела с ним какие-то три ночи. Три ночи и три прекрасных утра, когда просыпаешься, уткнувшись носом в его плечо… И я больше не хочу просыпаться одна! Хочу с ним! Всегда! Каждое утро так хочу. С его плечом!

— Да ты ж моя девочка! — Валерия отставила бокал в сторону и обняла Сабрину, в глазах которой показалась пленочка слез. — Как же ты любишь его! А ведь я помню, как вы повздорили тогда у меня в секционной. На практикуме.

— Мы с ним часто это вспоминаем. И всегда смеемся.

— Так съезжайтесь! Кто вам мешает? Родители?

— Родители… Я еще, конечно же, даже не заикалась на эту тему. Хотя они очень хорошо относятся к Лукасу.

— Только мой тебе совет, дорогая: ни при каких обстоятельствах не живите у него. У его родителей. Да и у твоих тоже не живите.

— Да-да, мы думаем именно о том, чтобы жить только вдвоем! Мы все рассчитали — с учетом той прибавки, которую вы для меня попросили, нам вполне хватит! Он же сержант, как-никак! А потом станет лейтенантом!

— Да-а-а, — протянула Валерия, — сейчас они с Арманду дело Кравица закончат и точно получат по звезде.

— Завтра дело в суд передают. Лукас особо не распространяется о работе, но насколько я понимаю из обрывков его разговоров с капитаном Тоцци, там прямо железобетонные улики есть. С ума сойти! Член Палаты! И такое обвинение…

— Посмотрим. Время покажет. Время вообще самый лучший судья. Лучше еще не придумали.

* * *

По пути на работу в университет Кентукки профессор Филипп Мартинез открыл новости. Главным событием сегодняшнего дня, по-видимому, станет очередное заседание по делу Тима Кравица. Мартинез вывел на стекло левипода репортаж «Шелл Ньюз»: