Скользкие вершины

*** Так мы прожили еще почти три месяца, продержались. Я каждый день работала с картами и никак не могла понять. Ну, по какой же причине, поиски не прекращаются. Красные точки постепенно гасли, но я не расслаблялась. Тем более я иногда чувствовала, как нас ищут. То, пытаясь резко пробить мою защиту, то тихонько пытаясь заглянуть и узнать где мы. Давление на себя и попытки пробить мою защиту я стала чувствовать чаще. В такие минуты я замирала, пытаясь плотно закутаться в кокон чар, и представляла себе, что вместо нас пустота. Киру было уже почти полгода, и он активно рос. Набрал вес и рост, уже ловко ползал по комнате, иногда пытаясь сам забраться на диван. Хорошо, что он был очень спокойным ребенком. Никогда не плакал, играл на полу, перебирая свои нехитрые игрушки и лепетал, выражая то радость, то интерес и любопытство. Когда ему становилось скучно, цеплялся за мою ногу и требовал, чтоб я с ним говорила. Я рассказывала ему сказки, а он смеялся, как будто понимал все, что я говорю. Я, так же боялась, и у меня было предчувствие, что скоро все измениться, а уж плохо или хорошо неизвестно. Тем более, ведь Питирим знал, где мы и не пытался, как то с нами связаться, значить все было, так же плохо. А в конце ноября ночью, сквозь сон, я почувствовала сразу несколько нарушенных сторожевых маяков. Я сосредоточилась и почувствовала, как дом окружают, и выбежать из подъезда мы уже не успеем. У меня как картинка в голове вспыхнула, что преследователей больше десятка и дом плотно окружен и все подъезды дома под наблюдением. На секунду меня накрыла паника, а потом я успокоилась и стала быстро одеваться сама. Видимо уже я давно ждала этого подсознательно и тут как будто что – то включилось во мне, заставляя спокойно и быстро собираться. Затем одела Кира, он проснулся, но уловив мой испуг, молчал и только покряхтывал. На улице снега еще не было, накануне прошел дождь, и ночью были заморозки. Я плотно одела Кира и запихнула его в рюкзак. Кир уже был тяжеловат, но в рюкзак пока вмещался, – и накинула на плечи свой рюкзак. У меня все было отработано до автоматизма. Я тихо вышла из квартиры и бесшумно замкнула дверь и быстро стала подниматься наверх по лестнице, хоть было мне тяжело. Еле втиснулась в небольшую, чердачную дверь. И услышала гудение лифта, который остановился на нашем этаже шаги и тихий шепот. Ночью любые звуки разносились очень громко и скрип взламываемой двери я тоже услышала. К двери чердака изнутри пододвинула ящик, в который до этого собрала всякое тяжелое барахло и мусор,– который нашла на чердаке. Хоть на минуту,– да это задержит нашу погоню. Быстро пройдя дом по чердаку, вылезла на крышу. На крыше было темно, и бушевал ветер с мокрым снегом, даже просто идти по ровной крыше было скользко, и я гнала мысли о том, что просто не смогу решиться перейти на другую крышу соседнего дома. Всполохи огней далеко внизу были бледными и совсем слабыми. Доски лежали там же, где я их оставила, в темноте их не было видно, если б я точно не знала где они лежат, то и не нашла бы их. А еще они были мокрые и скользкие, набухшие от влаги и очень тяжелые. Я медленно тянула тяжелую доску, сначала на себя разворачивая ее концом к соседней крыше. Затем удерживая на весу, пыталась другим концом доски зацепить крышу соседнего дома. Сильным порывом ветра доску чуть не вырвало из моих рук. Наконец она легла между домами, видимость была плохая, доска вибрировала от ветра, грозя слететь вниз, и выглядела очень ненадежной. Вторую доску также закинуть, я уже не смогла, пальцы замерли, доска обледенела и больно выскальзывала из рук и я выдохлась. Для меня это было слишком тяжело. Посмотрела с ужасом на уже переброшенную доску. На нее просто смотреть было страшно, соломинка над страшной щелью между домами, а идти по ней это было полное безумие. Я встала на край крыши, доска вибрировала, и я никак не могла заставить себя хотя бы поставить на нее ногу. Кир беспокойно шевелился в рюкзаке, я успокаивающе погладила его по ножке, только не плачь. И тут я услышала, как ломают чердачную дверь, меня как током ударило страхом, хотя куда уж больше. Адреналин зашкаливало, я глянула вниз в темноту и решилась. Слетим, так слетим, это все равно лучше, чем попасть в руки кого – то из магической братии. Я так устала бояться, что смерть даже такая лучше, а сдаться? Нет, это невозможно. И я пошла, полетела по вибрирующей подо мной доске, почти закрыв глаза от ужаса и, поскользнувшись на мокрой скользкой доске, полетела вперед, еще не понимая, перешла я или нет. И только упав на колени уже на той стороне другого дома, я осознала, что смогла это сделать, и мы живы. Я быстро поднялась и потянула доску на себя, втащила ее, и, прихрамывая, побежала к выходу. Сердце бешено колотилось, перед глазами мелькали красные всполохи от перенапряжения. Пока они нас будут искать, в этом доме,– мы успеем уйти. Я быстро вышла из последнего подъезда уже другого дома, и, прислушиваясь к окружающему меня пространству, быстро пошла к снятой запасной квартире. Никому из погони не пришла в голову сумасшедшая мысль, что я смогу в такую погоду и с ребенком на руках перепрыгнуть на соседнюю крышу.