Скользкий

– Ну я тебе уже говорил, что ты отморозок конченый, – нахмурился Николай. – Выкладывай, что надо, и проваливай.

– Когда это ты мне такое говорил? – не смог припомнить я. Не было такого. Точно не было. Неужели именно об этой встрече мне Тарас рассказывал?

А Ветрицкий-то заматерел. Прекрасно понимает, что за такие слова огрести может, а все туда же. Или на помощь китайцев рассчитывает?

– На той неделе на Торговом углу встретились, забыл, что ли? Ты из «Серого святого» выходил. Не помнишь? – внимательно посмотрел на меня Николай. – Пить меньше надо. Или ты вмазанный был?

– Неважно, – отмахнулся я, но галочку себе поставил. Надо дойти до Торгового угла, с людьми поговорить. – Ворона давно видел?

– С недельку назад.

– Где он сейчас?

– Без понятия.

– А видел где?

– На площади Павших.

– Чем занимается?

– Не знаю. Он милостыню нищему подавал и свинтил сразу, со мной даже разговаривать не стал.

– Какому еще нищему?

– Да есть там один калека безногий. – Ветрицкий забарабанил пальцами по столу. – Все, нет? У меня чай остывает.

– Будешь хамить, сам остывать начнешь, – осадил я его. Калека – это Обрубок. Вот и след появился. Все, пора закругляться. – Ты какого хрена у Гонзо выигрыш Макса забрал?

– Что? – подавился чаем Николай.

– Оглох внезапно? Я спрашиваю, ты какое к этим деньгам отношение имеешь? Или это на тебе долг повис за имущество подотчетное, которое Макс, земля ему пухом, на сторону пустил?

– Ты за этим меня нашел? – спокойно улыбнулся Ветрицкий.

Слишком спокойно. Что ж ты такой непробиваемый, сволочь? Ну, не похож ты на человека, у которого лишние шесть империалов на кармане завалялись. Да, тонкой выделки белый джемпер, фирменные джинсы и витой кожаный ремень с серебряными клепками стоят куда дороже дешевого ширпотреба, что на мне, но все же, все же…

– Да. – Я не видел необходимости раскрывать перед ним все карты.

Ветрицкий достал из кармана кожаной безрукавки кошелек и кинул на стол три серебряные монеты. Два рубля закрутились на краю стола, а четвертак скатился на пол.

– Подними, – зло процедил я.

Николай ничего не ответил и выложил из кошелька на стол еще один четвертак. Я смахнул деньги в карман, поднялся с циновки и пошел к выходу. Старичок-распорядитель уже куда-то исчез, а ведущую к гардеробу лестницу загораживали два нехарактерно для китайцев плечистых вышибалы. Вернее, почти перегораживали, но протиснуться между ними было можно только боком. Вот, значит, как…

Даже не пытаясь проскользнуть между ними, я расправил плечи и уверенно зашагал вперед. В последний момент вышибалы подались в стороны и, спокойно поднявшись по лестнице, я прошел через холл и вышел из ресторана на улицу.

А вечереет, однако. Да и ветер не шибко теплый задул. Застегнув куртку на все пуговицы и засунув руки в карманы, я зашагал к Красному. Вдалеке над крышами домов возвышалась резиденция братьев – Пентагон. По асфальту зацокали копыта: с соседней улицы выехал присматривавший за порядком конный разъезд Братства. Особого оживления на улице он не вызвал, но лица китайской национальности убирались с его дороги быстрее прочих.

Слева потянулось длинное здание бывшего колхозного рынка. Сейчас он уже был закрыт, а так там торговали своей продукцией «подшефные» хозяйства Братства. Мясо, молоко, яйца, мука, мед, воск и прочие сельхозтовары, хоть и стоили немного дороже, чем на блошиных рынках, но своего покупателя находили. А за оптовыми партиями чародейских артефактов, холодного оружия, доспехов и разной промтоварной мелочевкой приезжали даже из Города и Северореченска.

– Дожимай!

– Горишь слева!

– Я открытый!

– Сам!

– Выйди!

– Бей!

– А-а-а!

Впереди раздались азартные крики, и на дорогу выкатился футбольный мяч. Один из стоявших около школьной спортивной площадки болельщиков догнал его и пнул обратно. Судя по столпившимся на противоположных сторонах поля группам поддержки, футбольный матч шел между командами Братства и Дружины.

– Клим! – окликнул я спускавшегося по ступенькам в подвал худощавого парня в обшитой железными кольцами короткой кожаной куртке. – Клим!

– Скользкий! – поднявшись на пару ступенек, обрадовался Климов. – Ну, ты даешь! Полгода пропадал неизвестно где и – хоп! – как чертик из коробочки. Пойдем, вмажем по чуть-чуть, хоть расскажешь, чем занимался. Или, как всегда, занят?

– Да не особо. – Я с сомнением оглядел висевшие над спуском в подвал ржавые буквы вывески «Кулинария». – Поговорить время есть, а пить… В завязке я.

– Хорош, по песярику вмажем – сразу развяжешься, – обдав перегаром, Клим потянул меня в подвал. – Я и сам не пью, но уж если наши на футбол вытащили, то как такой случай упустить? Ничего, еще по чуть-чуть и спать.

Ага, знаю я это чуть-чуть. Опять на автопилоте через полгорода ползти придется. Нет, пить нельзя. Но и отказываться тоже не дело. И не из-за классического «ты меня уважаешь?». Просто действительно сто лет не виделись.