Читаем Скоморошины полностью

А жил-был дурень,А жил-был бабин,[189]Вздумал он, дурень,На Русь гуляти,Людей видати,Себя казати.Отшедши дуреньВерсту, другу,Нашел он, дурень,Две избы пусты,В третьей людей нет.Заглянет в подполье,В подполье чертиВостроголовы,Глаза, что часы,Усы, что вилы,Руки, что грабли,В карты играют,Костью бросают,Деньги считают,Груды переводят.Он им молвил:«Бог вам в помочь,Добрым людям».А черти не любят,—Схватили дурня,Зачали бити,Зачали давити,Едва его, дурня,Жива отпустили.Пришедши дуреньДомой-то, плачет,Голосом воет,А мать – бранити,Жена – пеняти,Сестра та – также:«Ты глупый дурень,Неразумный бабин!То же бы ты словоНе так же бы молвил,—А ты бы молвил:«Будь, враг, проклятИменем господним,Во веки веков, аминь».Черти б убежали,Тебе бы, дурню,Деньги досталисьВместо кладу».«Добро ты, баба,Баба-бабариха,Мать Лукерья,Сестра Чернава!Потом я, дурень,Таков не буду».Пошел он, дурень,На Русь гуляти,Людей видати,Себя казати.Увидел дуреньЧетырех братов,—Ячмень молотят,Он им молвил:«Будь, враг, проклят,Именем господним».Бросилися к дурнюЧетыре брата,Стали его бити,Стали колотити,Едва его, дурня,Жива отпустили.Пришедши дуреньДомой-то, плачет,Голосом воет,А мать – бранити,Жена – пеняти,Сестра та – также:«А глупый дурень,Неразумный бабин!То же бы ты словоНе так же бы молвил,—Ты бы молвилЧетырем братам,Крестьянским детям:“Дай вам божеПо сту на день,По тысячу на неделю”».«Добро ты, баба,Баба-бабариха,Мать Лукерья,Сестра Чернава!Потом я, дурень,Таков не буду».Пошел же дурень,Пошел же бабинНа Русь гуляти,Себя казати.Увидел дурень —Семь братовМать хоронят,Отца поминают,Все тут плачут,Голосом воют,Он им молвил:«Бог вам в помочь,Семь вас братов,Мать хоронити,Отца поминати.Дай господь бог вамПо сту на день,По тысячу на неделю».Схватили его, дурня,Семь-то братов,Зачали его бити,По земле таскати,В г…. валяти,Едва его, дурня,Жива отпустили.Идет-то дуреньДомой-то, плачет,Голосом воет,Мать – бранити,Жена – пеняти,Сестра та – также:«А глупый дурень,Неразумный бабин!То же бы ты словоНе так же бы молвил,—Ты бы молвил:“Прости, боже,Благослови,Дай, боже, имЦарство небесное,В земли упокой,Пресветлый рай всем”.Тебе бы, дурня,Блинами накормили,Кутьей напитали».«Добро ты, баба,Баба-бабариха,Мать Лукерья,Сестра Чернава!Потом я, дурень,Таков не буду».Пошел он, дурень,На Русь гуляти, Себя казати,Людей видати.Встречу ему свадьба,Он им молвил:«Прости, боже,Бласлови,Дай вам, господь бог,Царство небесно,В земле упокой,Пресветлый рай всем».Наехали дружки,Наехали бояра,[190]Стали дурняПлетьми стегати,По ушам хлестати.Пошел, заплакал,Идет да воет,Мать – его бранити,Жена – пеняти,Сестра та – также:«Ты глупый дурень,Неразумный бабин!То же бы словоНе так же бы молвил,—Ты бы молвил:“Дай господь богНовобрачному князюСужено поняти,[191]Под злат венец стати,Закон божий прияти,Любовно жити,Детей сводити”».«Потом я, дурень,Таков не буду».Пошел он, дурень,На Русь гуляти,Людей видати,Себя казати.Встречу дурнюИдет старец,Он ему молвил:«Дай господь богТебе же, старцу,Сужено поняти,Под злат венец стати,Любовно жити,Детей сводити».Бросился старец,Схватил его, дурня,Стал его бити,Костылем коверкать,И костыль изломал весь:Не жаль старцуДурака-то,Но жаль ему, старцу,Костыля-то.Идет-то дуреньДомой-то, плачет,Голосом воет,Матери расскажет,Мать – его бранити,Жена – журити,Сестра та – также:«Ты глупый дурень,Неразумный бабин!То ж бы ты словоНе так же бы молвил,—Ты бы молвил:“Благослови меня, отче,Святы игумен!”А сам бы мимо».«Добро ты, баба,Баба-бабариха,Мать Лукерья,Сестра Чернава!Потом я, дурень,Впредь таков не буду».Пошел он, дурень,На Русь гуляти,В лесу ходити,Увидел дуреньМедведя за сосной —Кочку роет,Корову коверкат,Он ему молвил:«Благослови мя, отче,Святы игумен,А от тебя дух дурен».Схватал его медведь-от,Зачал дратиИ всего ломати,И смертно коверкать,И ж… выел,Едва его, дурня,Жива оставил.Пришедчи дуреньДомой-то, плачет,Голосом воет,Матери расскажет,Мать – его бранити,Жена – пеняти,Сестра та – также:«Ты глупый дурень,Неразумный бабин!То же бы словоНе так же бы молвил,—Ты бы зауськал,Ты бы загайкал,Ты бы заулюкал».«Добро ты, баба,Баба-бабариха,Мать Лукерья,Сестра Чернава!Потом я, дурень,Таков не буду».Пошел же дуреньНа Русь гуляти,Людей видати,Себя казати.Будет дурень[192]В чистом поле,Встречу дурнюШишков-полковник.Он зауськал,Он загайкал,Он заулюкал,—Наехали на дурня Солдаты,Набежали драгуны,Стали дурня бити,Стали колотити,Тут ему, дурню,Голову сломилиИ под кокору бросили,Тут ему, дурню,И смерть случилась.
Перейти на страницу:

Все книги серии Русская классика

Дожить до рассвета
Дожить до рассвета

«… Повозка медленно приближалась, и, кажется, его уже заметили. Немец с поднятым воротником шинели, что сидел к нему боком, еще продолжал болтать что-то, в то время как другой, в надвинутой на уши пилотке, что правил лошадьми, уже вытянул шею, вглядываясь в дорогу. Ивановский, сунув под живот гранату, лежал неподвижно. Он знал, что издали не очень приметен в своем маскхалате, к тому же в колее его порядочно замело снегом. Стараясь не шевельнуться и почти вовсе перестав дышать, он затаился, смежив глаза; если заметили, пусть подумают, что он мертв, и подъедут поближе.Но они не подъехали поближе, шагах в двадцати они остановили лошадей и что-то ему прокричали. Он по-прежнему не шевелился и не отозвался, он только украдкой следил за ними сквозь неплотно прикрытые веки, как никогда за сегодняшнюю ночь с нежностью ощущая под собой спасительную округлость гранаты. …»

Александр Науменко , Василий Владимирович Быков , Василь Быков , Василь Владимирович Быков , Виталий Г Дубовский , Виталий Г. Дубовский

Фантастика / Проза о войне / Самиздат, сетевая литература / Ужасы / Фэнтези / Проза / Классическая проза

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки