Скопин-Шуйский

Приехавшие ей навстречу посланцы Димитрия с хлебом и солью не были приняты. Она не пожелала видеть даже отца. Часть ее людей бросилась в Тушино. Остались Вышанский да Ваня, сердце которого болело тяжелым предчувствием. Минутами он чувствовал себя изменником и готов был наложить на себя руки или бежать, но, вспоминая Анусю, говорил себе: «Подожду, посмотрю, будет время вернуться».

Пан воевода расположился в близлежащей деревушке, состоявшей из трех дворов, и с горя и недоумения напился снова.

Но среди лиц, окружавших царицу, был один счастливый человек — это князь Вышанский.

XII

Вышанский, завернувшись в плащ, положив под голову седло, заснул у шатра царицы.

Едва взошло солнце, уж он вскочил, и первое, что бросилось ему в глаза, это темная фигура в черной сутане патера Свежинского. Патер стоял к нему спиной, и казалось, задумался или молился. Вышанский поднялся, и патер оглянулся. На его лице играла светлая улыбка, нежность светилась в его холодных глазах. Он протянул вперед руки и ласково сказал:

— Здравствуй, сын.

— Здравствуйте, святой отец, — ответил холодно Вышанский, не принимая протянутых рук.

Патер как будто не заметил этого.

— Я только что приехал. Скоро ли царица проснется, уже пора ехать, — сказал он.

— Царица не поедет к вашему оборванцу, — гневно ответил Вышанский. — Довольно ваших интриг, на этот раз вы проиграли, святой отец.

Патер тихо покачал головой.

— Я всегда говорил, Владек, что ты сущий ребенок. И если бы ты теперь не был без памяти от царицы, ты бы первый посоветовал ей признать этого (не стану скрывать) бродягу своим мужем.

Краска залила лицо князя. Он сжал рукоять сабли.

— Пойми, Владек, признать, только признать, — спокойно продолжал патер.

Князь внимательно смотрел на него.

— Он не будет ее мужем, но необходимо, чтобы она была царицей, и тогда он может внезапно умереть… А Марина… Но, кажется, царица проснулась, — прервал он сам себя.

Из шатра свежая и розовая выскочила Ануся. Она глубоко поклонилась патеру и подошла под благословенье. Благословив ее, патер сказал:

— Поди, девочка, попроси царицу принять отца Свежинского.

Ануся упорхнула, почти сейчас же вернулась, и через минуту патер был уже в шатре. Вышанский задумчиво ходил взад и вперед, обдумывая слова патера.

Прошел час, другой. Явился пан воевода, но дочь опять не приняла его. Он поворчал и ушел.

Но вот широко распахнулись полы палатки, и показалась царица с патером. Лицо патера имело обычное выражение, но Марина, бледная, измученная, глядела решительно и твердо, с непривычной жестокостью.

Скользнув взглядом по князю, она сухо и коротко сказала:

— Велите, князь, готовиться к отъезду. Муж ждет.

Она сделала ударение на слове «муж». С этими словами она повернулась и скрылась в шатре.

— Владек, не тоскуй, она будет твоей, — весело произнес патер, ударив по плечу смущенного и мрачного князя.

— Убирайтесь к дьяволу! — грубо ответил князь. — Служите лучше свои службы и оставьте в покое порядочных людей.

Он повернулся к патеру спиной и пошел отдать нужные распоряжения. Патер, нисколько не обиженный, с ласковой улыбкой посмотрел ему вслед.

Из всех пушек палили в Тушине, когда въезжала в него Марина, десятки тысяч народа восторженными кликами приветствовали ее. Но нужна была ей вся ее железная воля, когда она увидела своего «мужа», с его одутловатым грубым лицом и красными пьяными глазами.

Она чуть не лишилась чувств, когда он слез с коня и, подойдя к ней, хрипло крикнул:

— Здравствуй, жена возлюбленная, царица! Бог снова соединил нас.

И он широко раскрыл свои объятия.

Тысячи глаз впились в бледную, дрожащую Марину. Слезы потекли у нее из глаз.

— Мужайся, — тихо проговорил Свежинский и слегка подтолкнул ее вперед.

С громким рыданием упала Марина в позорные объятия, и народ и войска, умиленные трогательной картиной встречи, разразились безумными криками в честь царя и царицы.

Едва держась от волнения в седле, неподвижным взглядом глядел на Димитрия Ваня Калузин, и ему казалось, что качается земля под ногами его коня. «Димитрий, Димитрий, Марина, Ануся», — беспорядочно мелькали в его голове имена… Он не замечал, как Ануся, взволнованная, умиленная, с надеждой и любовью глядела на него. Ясно увидел Ваня обман, роковой для всей Руси. Из-за жалкого бродяги лилась кровь.

Зная, что князя Скопина на Москве нет, он решил провести два дня в таборе, чтобы хорошенько ознакомиться с ним. Кстати, он встретил князя Димитрия Тимофеевича Трубецкого. Тот был доволен встречей с ближним князя Скопина и пригласил Ваню к себе. Он принял его гостеприимство.

Удивление его возрастало все больше и больше. Здесь он встретил много знатных московских дворян: князей Сицких, Засекиных, Черкасских, подьячего Посольского приказа Грибенева. Увидел знаменитых польских рыцарей, князя Рожинского, Яна Сапегу, Зборовского, Млоцкого, Лисовского. Видел их воинов, бодрых, смелых, нарядно одетых, на чудных конях.