Скорая 2025

Всю следующую неделю братья монастыря приносили Глафире гостинцы и благодарили за то, что она вернула к ним их любимого брата!

А спустя неделю он и сам объявился и рассказал свою историю, что не мог выдержать обета молчания и был согласен самовольно его нарушить, потому что признаться, что смалодушничал, было стыдно, и решил уйти из монастыря и отказаться от монашества, что в его случае было равносильно самоубийству, и он уже даже и об этом думал, потому что отказаться от такого обещания Богу было для него высшей степенью предательства.

Старец, которому монах давно боялся попадаться на глаза, конечно, выведал у него все, когда они встретились, разрешил все его недоумения и спас от столь страшного для него шага, освободив и от обета молчания.

— Ну вот, Фирка, а ты боялась! — смеялась над собой маленькой Глафира. — Нам даже делать ничего не пришлось, они все сами и разрулили!

— Ага! Только чуть Богу душу не отдала, — парировала мелкая.

— Да ладно тебе! Отдать Богу душу среди таких монахов — высшее счастье… наверное! А спасти монаха — вообще!

— Ой, Глашка! Ну тебя! — засмущалась мелкая от такой чести.

Взрослая Глафира благоразумно промолчала.

— И теперь куда мы? — поинтересовалась маленькая Глафира у взрослой.

— Не знаю! А ты не могла бы спрятаться обратно и не мешать нам жить?

Глашка обиделась и исчезла.

Глафира взяла в руки смартфон и наконец-то решилась проверить информацию о своем самолете, который должен был увезти ее к друзьям.

Ничего обнаружить не удалось и, немного поразмыслив, она решила позвонить Александру. Больше вообще никого не знала в городе. Не к Олегу же возвращаться!

— Глафира! Как же я рад, что ты нашлась! — завопил Александр. — Мы тебя обыскались!

— Кто мы? — удивилась Глафира.

— Викентий, Анфиса! — в ответ удивился Александр.

— Они разве живы? — не решаясь поверить, переспросила Глафира.

— А что с ними должно было случиться?

— Самолет же разбился! — уверенно произнесла Глафира.

— Почему? — опешил Александр.

— Я … — запнулась Глафира… — Я не знаю.

— Да долетели они прекрасно! И попросили тебя найти и все рассказать!

— Что рассказать?

— Приезжай!

— Не поеду! Ты приезжай! — решила подстраховаться Глафира, надеясь, что Александр не посмеет с ней ничего сделать в окружении такого количества монахов. — Стой! А ты можешь узнать инфу по одному самолетику?

— Конечно! Диктуй!

— Жуковский, взлет 14.50 ровно десять дней назад.

— Не долетел, разбился спустя несколько минут после взлета. Все погибли, — спустя пару минут ответил Александр.

— Были пассажиры?

— Были! Восемь человек!

— Шикарно! — всё, что смогла произнести Глафира. — Приезжай, пожалуйста, я тебя очень жду!

Ожидание. Оно тянулось долго! Глафира, шагая по живописным дорожкам монастырского сада, пыталась сообразить, когда начались несуразности в ее жизни.

Из последнего: это странное состояние около трапа самолета, высвободившее как по щелчку пальцев маленькую Глафирку из глубин подсознания, которая начала вопить, капризничать, плакать и бояться.

Глафира взрослая вообще не помнила, чтобы так несуразно себя когда-нибудь вела! Тогда казалось такое поведение нормальным: она почувствовала то, что никто не мог почувствовать! А критичность была отключена совсем. Рядом стояли два работника Скорой, которые не разделяли ее паники. Два. А в панике была только она одна!

Викентий почему-то просил его не бросать. Странная просьба. Она ж не собиралась.

Да, он не мог силой заставить ее сесть в самолет. Заставлять кого-либо делать что-либо помимо его воли, даже если это во благо, означало потерять все свои способности разом.

Приставлять пистолет к виску клиента и даже бить его — всего лишь предельно допустимый вид агрессии. Но заставлять жить — прямая дорога в профессиональное бессилие.

И Викентий по понятной теперь для Глафиры причине не мог остаться. Длинные разбирательства с Безопасностью Скорой, почему он работал без лицензии, и скорее всего тюрьма за хулиганку, потому что никто не стал бы прикрывать обычного человека от его в какой-то мере противоправных безрассудных действий.

Анфиска ревела, понимая, что с Глафирой что-то творилось, но была не в силах спорить со старшей, когда даже Викентий не мог образумить.

Окей! Предположим какое-то внешнее воздействие на психику. Вполне себе реальное объяснение!

Теперь ранее. И Анфиса, и Викентий были уверены, что Александр — предатель, а потом ей Безопасность сказала, что он просто актер. Просто актер не смог бы выдать ей инфу по самолету, которой не было в открытых источниках!

Значит, Безопасность Скорой ей врала! Или…

Глафира остановила мысли и уставилась на белку, мирно жующую свои орешки в лесочке в пределах монастырской ограды.

Или это была не Безопасность Скорой, а конкретный человек в этой структуре, связанный с теми, кто привел Ольгу на крышу! Он ведь даже не представился! В таком громадном здании, если ее отслеживали и знали каждый ее шаг, взять пустующую комнату, парочку статистов и прикинуться работником Службы Безопасности Скорой, — вообще не было проблемой.