Скорая 2025

— Рассказывай! — не думая, приказала Глафира, увидев сидящего в кресле Викентия. — По какому поводу был утренний визит и почему ты слушаешь мысли, предназначающиеся не тебе?

Викентий молчал.

Глафира закрыла глаза, из-под ресниц потекли слезы.

— Что-то устала я, — сдавленным голосом проговорила Глафира и отвернулась.

— Глаш, ты теперь — суицидница, ты забыла! Это тяжелейшая ноша! Как я мог тебя оставить без присмотра? А ты вместо того, чтобы спать лечь, поперлась снова вытаскивать этого Фернандо! Меня ночью не пустили в клинику, пришлось ночевать в машине на постоянном мониторинге! Два суицидника в одной палате — та еще парочка! Как тебя угораздило обещать ему стать его женой?

— Но ведь снова сработало! Он мне снова поверил и очнулся ведь!

— То есть ты снова готова закрыть своей грудью амбразуру ради достижения каких-то своих умозрительных целей?

— Если бы он не очнулся, значит, он бы умер, то есть фактически убил себя! И это было бы на моей совести! Я не довела клиента…

— Стоп! Он же не первый такой в твоей жизни! — удивился абсурдности логики подруги Викентий.

— Ну не первый! Но те, первые, были так давно, что я и не знаю…

— … как с этим справиться? — закончил фразу Викентий.

— Да! И от этого так не хочется жить, когда думаю, что он из-за меня покончил с собой!

— И ты готова на всё, лишь бы вытащить …

— Да! Он мне рассказал, как потерял жену…

— Чудак в коме…

— Да! Как страдал…

— Чудак в коме…

— Ну, да! — повышая голос, продолжала Глафира. — Как поверил мне, как сестре своей старшей в детстве верил, а я его предала…

— Чудак в коме рассказал? — настаивая, снова спросил Викентий.

— Да, Викентий! — вспылила Глафира. — В чем проблема? Почему ты меня перебиваешь постоянно этим вопросом?

— Люди в коме не общаются, Глаш!

— Это обычные не общаются! А суицидникам возможность открыта. Используется любой последний шанс! Ты разве не знал?

— У меня никогда не было таких… — удивленно протянул Вик. — Извини, не знал! И он захотел жениться на тебе?

— Не знаю. Он задумался, и тут ворвался Арсений, а потом он сразу очнулся, и я подумала: а вдруг? Я не поняла. Ты же мониторил меня, ты не слышал, о чем мы думали?

— Тебя слышал, его — нет…

— Можно я еще посплю? Если честно, совсем не хочется жить сегодняшний вечер!

Глафира закрыла глаза и отключилась.

Викентий остался в кресле.

Утром Глафира услышала в своей голове голос испанца, который просил ее прийти.

Глафира тихонечко встала, чтобы не разбудить Викентия, но штатив с капельницей не дал ускользнуть из палаты незамеченной.

— Не выпущу! — подскочил Викентий с кресла и взял Глафиру за плечи, смотря прямо в глаза, и тут же продолжил: — Пока ты не откажешься от своей затеи идти за него замуж, ты отсюда не выйдешь!

— Да ёлки! В чем разница между Дорофеем и испанцем? И тебе какая разница принципиальная? Ты меня замуж не звал! Дорофей — норм, а Фернандо не годится? Почему?

— Я знаю, кто такой Дорофей. За ним ты будешь как за каменной стеной, а испанец — пороховая бочка, сгорите вместе, даже не осознав этого!

— А ты типа друг такой, помощник! Советы раздаешь! Иди ты знаешь куда со своими советами! — вырвалась Глафира, направляясь к двери.

— Я люблю тебя, дура! — Догнал Викентий уходящую и обнял со спины за плечи, не давая уйти.

Глафира замерла. Потом медленно вывернулась из объятий и тихо вернулась на кровать. Время притаилось, ожидая ответной реакции. Но ее почему-то не последовало, Глафира молча смотрела в окно.

Сколько времени эти оба так молчали, они не осознавали. Из оцепенения вывел испанец, снова позвав:

— Глафира!

— Я пойду! — медленно встала Глафира. — Мне надо пойти к нему.

И не смотря в глаза напарнику, отправилась к Фернандо.

В коридоре ждал Арсений.

— Я не мог войти, Викентий мне запретил, — не здороваясь, начал названный сын.

— Как это запретил?

— Он умеет. Нет возможности пошевелиться в направлении запрета, не хватает силы воли преодолеть запрет.

— Бред какой! Говори! — приказала, не останавливаясь, Глафира.

— Там пацан этажом ниже лежит на лечении. Это, конечно, не совсем срочно. К нему не успеет местная Скорая, — сообщил об увиденном ближайшем будущем Арсений.

— Почему не успеет? — удивилась Глафира.

— Он бесхозный. И все, кто есть в зоне его доступа, сегодня заняты.

— Что значит бесхозный?! В дорогой клинике почти в центре Парижа бесхозный ребенок? И почему ты используешь это странное слово? — удивилась Глафира.

— Бесхозный ребенок — это тот, на которого всем плевать! Родители есть, но он им не нужен. Они бы были, возможно, даже рады, чтобы его не стало и не надо было бы морочиться. Отец никогда не хотел этого брака, мать давно живет с другим, он им всем мешает!

Можно, я его возьму? Но после опыта с Валери мне страшно одному. Ты можешь пойти со мной?

— Сколько у него времени? — поинтересовалась Глафира, чтобы принять решение: к кому идти в первую очередь.

— Часа два в зависимости от обстоятельств вокруг, — констатировал Арсений.

— И это ты считаешь много на малолетнего пацана? Ты спятил! Бегом! Какой этаж? — вздохнула Глафира, понимая, что Фернандо подождет, а мальчишку надо еще уговаривать…