Скорая помощь. Душевные истории

И вот бабка лежит на железной кровати с большими никелированными шарами и скрипучей железной сеткой. Врач распутывает провода кардиографа ЭК-1Т («Малыш»). Аккумулятор, как обычно, сдох уже несколько лет назад. Даже не заряжается. Поэтому аппарат нужно включать в розетку.

Фельдшер тянет в ванную провод заземления. Так надежнее.

Бабка на кровати демонстративно стонет и теребит себе левую грудь.

Врач спрашивает фельдшера:

– Зачем тянешь?

– А наводку[8] даст?

– А если не даст?

– А если даст?

Бабка с кровати подает голос:

– Я вам и на водку дам, и на коньяк, только снимите кардиограмму!

Кусь

Во многих семьях детишки имеют свои домашние прозвища. Кто помнит повесть Аркадия Гайдара о близнецах «Чук и Гек»? Кто-нибудь помнит и уверен, что это имена. На самом деле это домашние прозвища. Я знал девочку и потом девушку, которую дома все звали Услик, а ее брата Чуха. Почему? Это отдельная история, корнями уходящая в 60-е годы. Когда-нибудь я ее расскажу. Но вот совсем недавно, когда я работал на «неотложке», пришел к нам доктор Константин. Он по национальности якут. Мы его между собой так и стали звать – Якут. До него это дошло, и он сам предложил:

– Если так уж важно, как меня звать не по имени, то зовите – Кусь.

Почему – Кусь? От Кости логично – Кось, от Коськи, но он настаивал – Кусь. Так его звали в семье.

Доктор не объяснял происхождения этого прозвища. И только случайно мне довелось проникнуть в тайну его происхождения. Чтобы ничем коллегу не обидеть, я расскажу эту историю от третьего лица и имен называть не буду.

Дело было на границе семидесятых-восьмидесятых годов в одном из крупных областных индустриальных центров, где многие семьи с 60-х ютились в пятиэтажных хрущевках.

Чтобы подать на улучшение, семье не хватало еще одного проживающего, и она выписала из деревни то ли бабушку, то ли прабабушку. Известно, что старушка была абсолютно глухая и стояла в очереди на слуховой аппарат.

Бабушка там огромна и, как я уже сказал, глуха, а мальчик – маленький. Но уже не настолько мал, мог сам ходить в большой общий туалет. Это для него вообще было вопросом чести – писать стоя, как папа, он мог, а вот какать получалось пока только на горшок. Про детский подкладной кружок тогда не знали или не смогли найти. В общем – мечта ребенка сходить по-большому в туалет на унитазе, как взрослый!

И вот настал момент. Родители ушли по делам, оставив внука с бабушкой. Толстая кишка созрела для дефекации, и внучок, сидя на самом краю унитаза, держит равновесие, руками упираясь в стенки туалета, при этом борется и с запором и с тяжестью попы, которая норовит соскользнуть прямо вниз. В воду с фекалиями.

Бабка, зная, что в узком сортире пятиэтажки не развернется, заранее сняв труселя, задвигается задом, предварительно забыв посмотреть, что туалет уже занят, что там сидит внучок.

Мальчик орал, но дома никого, а бабка глухая и продолжает поступательное движение на унитаз.

Уже чуя смерть свою в отхожем месте, парень решился на крайнее средство. Раскрыв рот пошире, он своим неполным прикусом из молочных зубов изо всей силы впился бабушке в ягодицу. А как бабушке еще дать понять, что туалет занят?

Бабка, не ожидавшая атаки в самом безопасном месте квартиры, осознав, что в нее из унитаза неожиданно вгрызается неизвестный хищник, от страха со всех сил рванула вперед и крепко забодала стенку против туалета, не сокрушив которую и легла там же у туалета с разбитой головой. От перелома свода черепа ее уберег большой пучок на темени.

Родители, вернувшись, нашли бабушку в коридоре, с укусом на голой заднице и без сознания. Рядом сидит зареванный сын, который кое-как сумел объяснить, что произошло.

«Скорая», приехав, оказала пострадавшей необходимую помощь, обработала укус и перевязала голову. Медики предлагали отвезти пострадавшую в больницу, но бабка отказалась наотрез. Видимо, понимала, что утаить такую историю в отделении не получится.

Доктор с подходцем

Осень – зима период простудный. ОРЗ по пять-шесть вызовов за сутки – это минимум. Как сами не заболевали? Да нет – заболевали, и ездили с температурой, кашлем, соплями. Таблетками закидаемся разными, голова как чугунок. А куда деваться? Хорошо, если острый период болезни попадет на выходные. Одно выручало – сами медики, знаем, чем лечится, и лекарства в аптеке без рецепта.

А больничный не брали – дело пустое, одно суточное дежурство пропустишь – никаким больничным не покроешь. Могли попросить поменяться, если совсем уж плохо, а как болезнь на убыль, так сразу в бой. Но работа скучная, однотипная. И на всех вызовах одно и то же – до тошноты. Сопли, красные глотки, слезливые глаза и гнусавые носы. Но работал доктор, прикольщик. Хотел, чтобы люди улыбались. И он прикалывался. Приедет на вызов и вместо того, чтобы как все: «Где больной?», обычно спрашивал:

– Где у вас прячется больное тело?

– Ну-ка проводите меня к страждущему!

– Покажите организм!

И уже обращаясь к больному:

– Опишите страдание.

Родственники и больной чаще всего успокаивались, улыбались и были довольны.

Веселый врач – это же здорово!