Скорбь преисподней

Их ждала не смерть, смерть была бы милосердием. Смог преисподней одарил человека не только знанием о происходящем, в дыму открылся дар истинного видения; теперь некогда вершина эволюции,   человек, видел другого человека таким, каким он является на самом деле. Маски сорваны.

У воришки-карманника пальцы, которыми он выдёргивал благо из чужих карманов, стали длинными и крючковатыми – под стать его ремеслу. Посерели руки его до локтей, ибо руки эти были ближе к аду и приближали своего хозяина к страшному суду, выставляя на показ заслуги и достоинства.

У лжеца теперь в руках был собственный язык. Много этот язык наворотил в угоду хозяину, поперёк чести, минуя правду, и теперь он такого же мёртвого цвета, что и пальцы воришки. Вывалившись на метр изо рта и отяжелев, он не позволял болтуну закрыть рта, и слюна из этого широко раскрытого рта текла точно как у бульдога.

У бегуна, что выхватывал сумки у девушек, ноги стали гораздо удобнее для этого дела, точно как у кузнечика, длинные и коленями назад. Правда, теперь спортсмену неудобно стоять – тело падает вперёд, и поэтому он лежит на боку, истерит над ужасом своих серых, гнилых конечностей, наблюдая разлагающуюся кожу голеней, на которых из раскрытых язв вытекал гной и отваливались куски от плоти.

Рядом с ним стоял аферист, держа свой вывалившийся мозг из прогнившей дыры в голове. Он ошарашенно глядел на сгнивший орган и неизвестно как думал, как и кого убедить спасти своё никчёмное существование.

Был там и убийца с конечностями как у богомола вместо рук, такими же острыми. Теперь нож не нужен – с такими лапами в самый раз протыкать жертву, присваивая содержимое его карманов.

Людские тела изощрённо трансформировались в то, что человек заслужил, чем занимался в течение прожитого, и специфических фантазий преисподней хватило на каждую грязную душу. Но были и нетронутые тела, души не настолько искушённые пороком. Моралисты, сохранившие лицо, веру, а теперь и нетленность собственного тела. Их было мало, ничтожно мало. Но они были.

Яроврат смотрел на это с той же обречённостью, как и тогда, во время непонятной войны, когда он укрывался от перекрёстного огня у торца здания школы,  школы, в которой остались дети…

Явление первое

Яроврат инстинктивно пригнулся под гнётом глупых пуль, выглядывая из-за угла, наблюдая как вражеские солдаты приближаются к школьным дверям. Он слышал страх детей внутри здания, видел, как идёт война. Война шла, шла как человек, как большой, плечистый воин она шагала по стране; она и была человеком. В глазах первых злодеями были напавшие, в глазах оккупантов злодеями были первые, и поэтому на них было необходимо напасть. Этот мужик иногда шел на хитрости и не брезговал помощью мирных. Причиняя боль и разбивая сердца, он порождал ненависть у нового поколения, обеспечивая тем будущие новые войны.

Что такое человеческая жизнь?

До войны это игры на детских площадках, звон колокольчика первого сентября, запах цветов в руках влюблённого юноши, яркая улыбка счастливой девушки, пение скворца добрым утром, поцелуй матери.

Сколько стоит человеческая жизнь?

Во время войны это пара литров крови и один патрон, чтобы пустить её, а если есть возможность не расходовать боеприпас, то любой колюще-режущий предмет или братская пуля на двоих или троих, сколько сможет пробить. Человеческая жизнь теперь стоит меньше патрона, меньше сапог, если они свежие.

Яроврат наблюдал ситуацию и понимал: когда враги попадут в здание, дети сыграют роль живого щита, будут страховкой от штурма. После больших потерь личного состава, оставшегося не в лучшем положении, моральные планки упадут и у наших. Штурм будет, и живой щит падёт. Яроврат скалился от злости на себя, бессилия, оттого что не в силах это остановить. В его голове рождались весьма импульсивные рассуждения:

– Сколько сейчас стоит моя жизнь? Одну шельму в лицо или шею, и смерть неизбежна. А чего стоит моя жизнь? Вот этот вопрос уже поинтересней… Чего он стоит, если допустит стрелков в здание?

Яроврат выглянул вновь, враги прятались за бетонной клумбой, уже в тридцати метрах от дверей. Эти оставшиеся тридцать метров были последними, но пустыми, дальше прятаться негде. Но врагов за клумбой дюжина, а Яроврат один – остальные не смогли так близко подобраться.

Сейчас эта дюжина будет штурмовать двери, которые наверняка заперты, им будет не до внимательности, они останутся на открытой площадке и будут спешно выбивать ставни – шептал нашему герою внутренний голос. Он его никогда не подводил, и в острых жизненных ситуациях герой всегда знал, как поступить.