Скорбь преисподней

Помог с выбором Яроврату попрошайка, сидевший у левой воротины входной арки. Завидев приближающегося героя, он принял попрашайническую позу низкого старта, тем самым заставив героя свернуть на право, в надежде, что тот не увяжется за спину. Но пожилой хиппи в грязно-белой рубахе и с длинными светлыми кудрями всё же пристал.

– У вас не будет?            Мне б подлечиться…  Столичная… эх… ещё б пятнадцать.

– Наа… держи ещё полтинник, на здоровье, только отстань.

– Покорнейше благодарю вас, любезный. А вам, случайно, не кажется, что иметь дела с нечистой – занятие авантюрное?

Яроврат шагал ускоренно, стараясь не обращать внимание на речи безумца, брезгуя общением с недостойным, по его мнению, человеком, аморальным и падшим. Но бред попрошайки, его последние слова вызвали интерес у героя, и он сбавил ход.

– Я говорю: нечистая, она ничего не делает просто так, и нет в ней ни великодушия, ни благосклонности; всё в корыстных целях; испокон веков брата нашего дурит. Вот пообещает в обмен на душу любимого родственника от мук избавить,            тяжело больного, конечно же. А после сделки больной раз,            и умер; и вроде сделка состоялась, и все условия соблюдены…  Или фарт в обмен на душу выдаст бедному-больному азартом. А тот выиграет баснословно, а его за это на перо.

– А ты, горемыка, я смотрю, много знаешь о нечистой?!

– А то как же! Плавали, знаем… Да и читал много к тому же.

– Ну раз ты такой правильный и хороший, и… я предполагаю, веруешь в Бога…

– Верую, верую в спасителя нашего, единственного творца и защитника.

– Тогда объясни: как он допустил такое? Как ты оказался на улице,                  в этих лохмотьях… Да чёрт с тобой, ты, может, и дрянь! Как он допускает эти слёзы несправедливости?!

Яроврат молча ждал ответа – он был ему нужен, чтобы оправдаться перед самим собой за сделку, и через какое-то время ответ последовал:

– Господь делает всё, что в его силах. А несправедливость он видит и каждому воздаст по заслугам,            когда время придёт.

Ответ показался герою знакомым, такую речь ему уже толкал однажды священник, не совсем понимающий, по мнению Яроврата, значение слов «слёзы несправедливости». Чего там воздавать по заслугам, когда надо невинных спасать – рассуждал бессмертный. Например, детей из той перестрелки; легче что ли им станет, когда Бог воздаст по заслугам убийце, умершим естественной смертью, при глубокой старости. А может, он вообще раскается под старость лет, и тогда по законам христианским Бог простит ему все грехи при жизни и даже пустит в свою обитель, в рай.

– А ты, Яроврат,               так смело не рассуждай, – возмущённо ответил попрошайка на мысли героя. Ибо не знаешь ты правды и не ведаешь гнева божьего, и, что случится с убийцами, не догадываешься. А сделка твоя…               Подумай ещё раз хорошенько и выбрось монету пока не поздно.

– Что? Что ты ска…

Но речь героя неожиданно прервалась от вновь испытанного, за сегодняшний день уже второй раз, шока. Повернув голову назад, там, откуда раздавался голос попрошайки, Яроврат ничего не обнаружил, он шёл один.

В городе, где проживал Яроврат, энтузиастами был создан клуб ветеранов «Буйные есть». Несмотря на то, что война ещё не канула в Лету, она уже умудрилась обрасти собственными ветеранами и героями. Вступив в клуб с целью скрасить синие вечера, Яроврат нашёл там единомышленников и родственные души, пусть и не делил поле боя не с одним из них. Посиделки происходили вечерами пятницы, когда в баре у Шерстяного, иногда на заброшенном военном полигоне в лесу, но чаще на квартире Старшины.

Старшина – это прозвище отмороженного наглухо, но уважаемого головореза. Он являлся крепким, подтянутым салдафоном, в годах расцвета сил, с холодным… мёртвым взглядом. От его взгляда сердце замирало и остановившаяся кровь стыла; точно, как у новобранца в строю от выкриков интересных оборотов речи злодея-старшины или хмурого прапора.

Но не поэтому его звали Старшина, и даже не потому, что он на самом деле служил в звании старшины, а после случая, когда он сдёрнул стенд с транспортировочного Урала, оголив содержимое кузова, где находился боезаряженный «Искандер» (оперативно-тактическая ракета), и, прыгнув за баранку, преградил им вражеский шквал огня по эшелону. Враги не сразу прекратили огонь, но когда разобрали содержимое Урала, холодный пот окатил их, и предохранители на автоматах щелкнули. Взрыв Искандера уничтожил бы всех, и ваших, и наших; но старшине терять было нечего, наших бы и так скосили… Пользуясь своим уважением, Старшина выпросил у знакомого генерала заброшенный полигон для нужд клуба, якобы реабилитировать пострадавших от войны. Но по факту там мы стреляли по банкам и погружались в королевство кривых, или же сначала погружались в королевство кривых, а потом стреляли по банкам; что так, что так, без разницы – на точность это не влияло, банки страдали редко.