Скорбь Сатаны

Глаза капитана широко раскрылись.

– Джеффри Темпест!.. Бог мой!.. Мистер Темпест, который был великим миллионером?

Теперь настала моя очередь изумиться.

– Который был, – повторил я. – Что вы хотите этим сказать?

– Разве вы не слышали? – спросил он возбужденно.

– Слышал ли я? Я ничего не слышал с тех пор, как несколько месяцев назад покинул Англию с моим другом на яхте… Мы совершили длинное путешествие и… странное! Мы потерпели кораблекрушение… Вы знаете остальное и то, что вам я обязан жизнью. Но что касается новости, я ничего не знаю!

– Силы небесные! – поспешно прервал он меня. – Как водится, дурная весть быстро распространяется, но до вас она не дошла… И, признаюсь, мне не нравится быть ее вестником…

Он остановился; его веселое лицо выглядело обеспокоенным.

Я улыбнулся, однако, удивляясь.

– Пожалуйста, говорите! – сказал я. – Я не думаю, чтобы вы могли сказать мне нечто такое, что огорчило бы меня теперь. Я знаю лучшее и худшее большинства вещей на свете, уверяю вас!

Он нерешительно поглядел на меня, затем пошел в курительную каюту и принес мне оттуда американскую газету, вышедшую неделю назад. Он протянул ее мне, безмолвно указывая на первые столбцы. Там я увидел крупными буквами: «Разоренный миллионер. Гнусное мошенничество. Чудовищный подлог. Гигантское плутовство. По следам Бентама и Эллиса».

На минуту моя голова закружилась. Затем я продолжал внимательно читать и скоро понял, в чем дело. Почтенная пара адвокатов, которым я доверил заведование всеми моими делами в мое отсутствие, не устояла против искушения, имея в руках такой большой капитал, и сделалась парой опытных плутов. Имея сношение с тем же банком, что и я, они так искусно подделали мое имя, что подлинность подписи не вызывала подозрений, и, вытаскивая таким образом огромные суммы и помещая их в различные «дутые» предприятия, которыми они лично были заинтересованы, они, наконец, скрылись, оставив меня почти таким же бедным, каким я был, когда впервые услыхал о своем наследстве. Я отложил газету и посмотрел на доброго капитана, который стоял, следя за мной с соболезнующим беспокойством.

– Благодарю вас! – сказал я. – Эти воры были моими доверенными, и я могу смело сказать, что я гораздо больше жалею их, чем себя. Вор – всегда вор. Бедный человек, если он честен, несомненно, стоит выше вора. Деньги, которые они украли, принесут им скорее горе, чем удовольствие, – в этом я убежден. Если это известие точно, они уже потеряли большие суммы в мошеннических компаниях, и Бентам, которого я считал олицетворением тонкой осторожности, поместил громадную часть капитала в никуда не годные золотые копи. Их подлог был, должно быть, удивительно сделан. Печальная трата времени и искусства! По-видимому, и те помещения капитала, которые я сам сделал, тоже ничего не стоят. Так, так! Это, впрочем, все равно. Я должен снова начать жизнь, вот и все!

Он глядел изумленно.

– Я думаю, вы не совсем постигаете ваше несчастие, мистер Темпест! – сказал он. – Вы принимаете его слишком спокойно. Вы вскоре подумаете о нем хуже!

– Надеюсь, что нет! – ответил я с улыбкой. – Не следует ни о чем думать наихудшее. Уверяю вас, что я прекрасно все постигаю. По мнению света, я – разорен. Я вполне понимаю!

Он пожал плечами с безнадежным видом и оставил меня. Я убежден, что он счел меня сумасшедшим, но я знал, что я никогда не был столь здравомыслящим. Я в самом деле полностью понимал мое «несчастие», или, скорее, данный мне великий случай для приобретения чего-то высшего, чем все сундуки с золотом: в потере мирского богатства я видел дело милосердного Провидения, давшего мне бо́льшую надежду, чем я когда-либо знал. Ясно восстал предо мной призрак самой божественной и прекрасной необходимости для счастия – Работы, великого и так часто презираемого ангела трудолюбия, который формирует характер человека, обуздывает его мозг, очищает его от страстей и укрепляет его нравственно и физически.

Я был полон энергии и здоровья, и я возблагодарил Господа за предоставленный мне снова благоприятный случай, чтобы принять его и воспользоваться им. В каждой человеческой душе должна быть благодарность за каждый дар небес, но ничто не заслуживает большей благодарности и хвалы Создателю, как призыв к труду и способность отозваться на это.

Англия, наконец! Я распростился с кораблем, который спас меня, и со всеми на его борту, большинство из которых теперь знало мое имя и смотрело на меня столько же с сожалением, как и с любопытством.

Истории кораблекрушения на яхте друга легко поверили. Общее мнение было то, что мой друг, кто бы он ни был, утонул вместе со своим экипажем и что только я один остался в живых.

Я не вдавался в дальнейшие объяснения и был рад закончить на этом, хотя я послал обоим, капитану и пароходному врачу, хорошее вознаграждение за их внимание и доброту. Я имел основание поверить, судя по их письмам ко мне, что они были более чем удовлетворены полученными суммами и что я действительно сделал настоящее добро остатками моего исчезнувшего богатства.