Скорбь Сатаны

И постоянно сквозь волнующуюся праздничную толпу, от палатки к палатке, от стола к столу, от группы к группе переходил Лючио; его высокая, статная фигура и красивое лицо бросались в глаза, где бы он ни стоял; его могучий голос содрогал воздух, когда бы он ни говорил. Его непреодолимое влияние господствовало над всем обществом; он расшевеливал скучных, вдохновлял остроумных, подбадривал застенчивых и соединил все противоречивые элементы положения, характера и мнения в одну форму, которая бессознательно подчинялась его воле так же легко, как толпа подчиняется убеждениям оратора. Я не знал этого тогда, но я знаю теперь, что, говоря метафорически, «общество» лежало под его ногой, как распростертый человек; что льстецы, лжецы и лицемеры, представляющие себе благо только в виде богатства и роскоши, гнулись от его могущества, как тростник гнется от ветра, и что он делал с ними все, что только хотел, – как он и делал в этот самый день! Боже! Если б только знали ожиревшие, скалившие зубы, чувственные глупцы, какие ужасы окружали их, какие страшные привидения послушно ждали их! Какие страхи скрывались за наружным блеском тщеславия и гордости!

Но завеса была милостиво спущена, и только для меня она потом приподнялась.

По окончании завтрака веселые голоса, распевавшие сельскую хороводную песню, привлекли наевшуюся до отвала публику на луг позади дома, и крики восторга раздались, когда показалась Maypole; я сам присоединился к общему восхищению, так как я не ожидал увидеть нечто такое, поразительно красивое и живописное.

Мачта была окружена двойным кольцом маленьких детей – детей, столь красивых и изящных, что они казались крошечными эльфами из какого-нибудь волшебного леса. Мальчики были одеты охотниками, в зеленых курточках и розовых шапочках на вьющихся волосах, девочки были все в белом, с распущенными по плечам локонами и с венками из ландышей на головах. Как только появились гости, эти восхитительные маленькие создания начали свои танцы, каждый держа свисавшую с мачты гирлянду цветов или ленту и сплетя ее с другими в бесконечно красивых и фантастических узорах. Я смотрел, удивленный и очарованный, вместе с гостями, на изумительную легкость и свободу, с какой эти дети прыгали и бегали. Их крохотные ножки едва касались земли, их лица были так прелестны, их глаза так ясны, что положительно было наслаждением следить за ними.

Каждая исполненная ими фигура была эффектнее и сложнее предыдущей, и рукоплескания зрителей делались более и более восторженными, пока не наступил финал, когда маленькие зеленые охотники взобрались на мачту и, уцепившись там, забросали внизу стоявших девочек пучками роз, шарами буквицы, букетиками фиалок, цветами лютиков и клевера, которые они, в свою очередь, кидали со смехом в восхищенных гостей. Воздух сгустился от цветов, стал нежен от аромата и звучал песнями и смехом. Сибилла, стоявшая около меня, в экстазе всплеснула руками.

– О, как это чудесно! – воскликнула она. – И это мысль князя?

И когда я ответил утвердительно, она прибавила:

– Удивительно, где он нашел таких очаровательных детей!

В это время сам Лючио выдвинулся шага на два вперед перед зрителями и сделал легкий знак. Фееричные охотники и девочки с необыкновенной быстротой поспрыгивали с мачты и, сорвав гирлянды, обвились цветами и лентами, словно связанные все вместе одним неразрывным узлом; сделав это, они бросились бежать, представляя собой катящийся цветочный шар; веселые звуки флейт сопровождали их, пока они не исчезли окончательно за деревьями.

– Позовите их обратно! – просила Сибилла, ласково положив свою ручку на руку Лючио. – Я бы так хотела поговорить с самыми хорошенькими!

Он взглянул на нее с загадочной улыбкой.

– Это было бы слишком большой честью для них, леди Сибилла! – возразил он. – Они не привыкли к такому снисхождению со стороны знатных дам и не оценили бы его. Они платные статисты, и большинство их только делаются дерзкими, когда их хвалят.

В этот момент Дайана Чесни подходила, запыхавшись, через луг.

– Я нигде не нашла их! – объявила она, задыхаясь. – Дорогие крошки! Я бежала за ними так скоро, как только могла; я хотела расцеловать одного из этих очаровательных мальчиков, но они исчезли без всякого следа. Точно сквозь землю провалились!

Опять Лючио улыбнулся.

– Им отдано приказание, и они знают свое место, – сказал он коротко.

Как раз в этот миг солнце покрылось облаком и гром прогремел над головами. Взоры поднялись к небу, но оно было совершенно ясно и спокойно, кроме этой одной пронесшейся тени грозы.

– Только летний гром, – сказал один из гостей. – Дождя не будет.

И толпа, столпившаяся вместе, чтобы посмотреть на танец, начала разбиваться на группы и размышлять, какое еще новое увеселение их ждало. Пользуясь случаем, я отвел Сибиллу.

– Пойдемте к реке, – шепнул я. – Я хочу быть с вами несколько минут.

Она согласилась, и мы удалились из толпы наших знакомых и вошли в густую аллею, ведущую к берегу той части Эйвона, которая протекала через мой парк. Здесь мы были совершенно одни, и, обняв мою невесту, я нежно поцеловал ее.