Скорбь Тру

Она стояла перед ним в тех белых чулках до середины бедра, он умирал от желания снять их с помощью собственных зубов, которыми в данный момент он покусывал нижнюю губу. Девушка полностью сконцентрировалась на работе, приглаживая и расправляя ткань на его груди и плечах, посылая импульсы желания напрямую к его паху. С выгодной позиции его высокого роста открывался прекрасный вид на округлости ее груди. Одного вида ее в наряде сексуальной принцессы было достаточно, чтобы толкнуть его через край, он изнемогал от желания похоронить себя в ней и никогда не выходить наружу. Она была воплощением знойной невинности, а он был ни кем иным, как таращащимся развратным подонком, который быстро терял контроль над собой в попытке держать свои руки подальше от нее.

— Ты так одеваешься на все мероприятия, которые организовываешь? — он сжал кулаки, чтобы не прикасаться к ней. Ревность когтями рвала его спину при мысли о других мужчинах, с вожделением смотрящих на нее.

Она пожала плечами и прищурилась, так как играла с золотыми манжетами на его рубашке, а затем черными бархатными погонами на куртке.

— Зависит от моего настроения. Иногда я надеваю длинные атласные платье, похожие на одно из платьев Кеннеди.

Он посмотрел на Кеннеди, которая играла с корзинкой, наполненной диадемами, и представил Джемму в длинном блестящем платье. Ее обнаженные плечи, предназначенные для всевозможных наслаждений, сейчас словно бросали призыв коснуться их губами и насладиться гладкой восхитительной кожей. Зеленоглазый монстр запустил когти достаточно глубоко.

— Иногда я ношу кружевную одежду с большим количеством оборок, — добавила она. — Или более короткие наряды. Если я чувствую себя достаточно смело, то ношу кожаный байкерский наряд принцессы. Он неизменно пользуется успехом на праздниках. Ох, еще наряд принцессы-феи с крылышками. Похожий на тот, что Кеннеди примеряла ранее. Тот я тоже люблю. В нем я чувствую себя легче и веселее.

Он представил себе отцов, воспитывающих дочерей исключительно для таких событий, чтобы прийти и полюбоваться Джеммой. Тру изо всех сил старался затолкнуть свою ревность очень глубоко, но понял, что это битва проиграна.

— Родители тоже так одеваются? — спросил он натянуто.

Она улыбнулась, глаза расширились от радости, и девушка кивнула:

— Иногда, — и провела руками вдоль длины его рук, а затем от груди до талии, поглаживая куртку. — Ох, стой на месте, — она опустилась на колени, перед тем как зафиксировать край его брюк.

Святой гребаный ад, это были его фантазии, повторяющиеся снова и снова. Горячая волна ревности не просто пронзила его, она взорвалась, обжигая пламенем, под кожей, зарождаясь жаром в груди, мчась вниз по спине, просачиваясь в кости, сжигая все находящееся на ее пути.

— Ты помогаешь мужчинам одеваться? — она не принадлежала ему, чтобы ревновать, и он почувствовал себя тупицей, едва задал этот вопрос, но он был не в силах обуздать неприятные эмоции, грызущие его изнутри.

— Угу, — Джемма вскочила на ноги и отступила назад, открыто восхищаясь ним. — Ты выглядишь… — она с тоской вздохнула и погладила его по щеке, — как испорченный прелестный принц, самый прекрасный из всех, что я когда-либо видела.

Это прикосновение. Этот голос. Этот вздох. Эта женщина. Трумэн быстро обернул рукой ее талию, дернул на себя, так резко, что она испустила маленький сексуальный писк.

— Испорченный — это не хорошо? — прорычал он, показывая силу своего яростного желания.

Она приложила свою изящную руку в перчатке к его щеке, ее чарующие зеленые глаза захватили в плен его глаза, когда она заговорила своим страстным голосом больше стервы, чем принцессы:

— Испорченный — это крутой, задиристый и самый горячий Прекрасный принц из всех, что принцесса когда-либо видела.

Он почувствовал, как ее сердце бьется рядом с его. Попробовал ее дыхание, когда она изогнулась, приблизившись к его губам. И когда ее рука остановилась на его спине, это прикосновение как будто обожгло его. Он коснулся губами ее щеки, вдыхая аромат ванильного шампуня, затем прижался лицом к ее шее, вдыхая другой женский аромат — аромат желания. Она крепче вцепилась в него пальцами, а он сильнее прижал руку к ее спине. Он отстранился, посмотрел в ее глаза, которые потемнели от страсти и доверия.

— Три дня назад принцесс на моем радаре даже не было, — прошептал он напротив ее губ. — А теперь я буду не в состоянии слышать это слово и не вспоминать о том, какой убийственный наряд ты носишь, помогая моим детям.

— Твоим детям, — прошептала она дрожащим голосом.

— Брату и сестре, — поправил он, затем передумал. — Но они младенцы. Они чувствуют, что они — мои дети, даже если они мои брат и сестра.

Она кивнула.

— Я знаю. Я вижу это.