Скорбь Тру

— Я знаю. Но я чувствую себя ужасно от того, что она такая. Все, о чем она беспокоится, ничего для меня не значит. О, знаешь? Она все еще называет меня Джеммалайн. Я просила ее называть меня просто Джеммой столько, сколько себя помню. Она говорит, что Джемма — слишком распространенное имя, — она сделала паузу, обдумывая, как сильно она ненавидит смешливую манеру, в которой звучит имя Джеммалайн. — Мне нравится Джемма.

— Джемма — красивое имя. По крайне мере, ты не названа в честь президента. Моя мать хотела, чтобы у нас были запоминающиеся имена, потому что знала, что наша жизнь будет дерьмовой, — он снова поцеловал Линкольна. — Их жизнь никогда не будет дерьмовой.

— Конечно, нет. У них есть ты. Ты дал мне больше, чем смогла дать мне моя мать. Она и я — такие кардинально разные. Она заботится о шмотках. Я забочусь о людях. Я не хочу, чтобы меня судили по тому, какая моя мать. Она ужасная.

— Если есть кто-то, кто понимает тебя, то это — я. Есть только одно, чего я не понимаю, если она такая ужасная, то почему вы каждый год проводите благотворительный вечер?

— Я задавала себе этот вопрос тысячи раз, — она положила Линкольна к себе на колени и ближе подсела к Трумэну. — Я не знаю, как это объяснить. Она моя мать, и хотя она ужасна во всех отношениях, она все еще остается моей матерью. Я ощущаю себя в долгу перед ней. И она — единственная связь с моим отцом. Хоть она и не та, с кем я могу поговорить о нем, и я думаю, она презирает его за самоубийство, она все еще единственный человек, который жил в том доме, когда он был жив. Это не имеет никакого смысла, и, послушав саму себя, я чувствую себя дурой, когда делаю что-то для нее, — она покачала головой. — Она не хороший человек.

— Но ты — хороший человек, — он обнял ее и прижал еще ближе к себе. — Ты поступаешь правильно. Когда мы начинаем отворачиваться от семьи, мы сами становимся ими — теми людьми, кого мы не любим.

— Ты не расстроился из-за того, что я собираюсь пойти на благотворительный вечер в одиночку? — хотя они не говорили об этом, она хотела убедиться, что он в порядке и не обижается на нее.

— Не совсем. Я не доволен тем, что мужчины будут пялиться на тебя в том сумасшедше сексуальном платье. Но мне нравится, что ты не хочешь, чтобы дети были втянуты в это, но ты должна знать, что если хочешь, чтобы я пошел с тобой, Дикси и Бэр могут присмотреть за детьми. Я не беспокоюсь о твоей матери, независимо от того, что она обо мне думает.

— О, Трумэн, — она прижалась губами к его губам. — Я слишком люблю тебя, чтобы позволить испытать на себе гнев этой женщины, но я люблю тебя еще больше за то, что ты предложил пойти со мной.

Кеннеди залезла к Трумэну на колени и прижалась к нему.

— Нам лучше уложить этих ребят спать, — Джемма начала собирать свои вещи.

— Ты думаешь, я порчу детей? Я слишком сильно их защищаю?

Вопрос возник спонтанно, и Джемме понадобилась минута, чтобы понять его смысл. Она перекинула сумку через плечо и посадила Линкольна себе на ногу, поняв, что вопрос не возник внезапно. Это было отражением его заботы о Куинси.

— Ты собираешься начать принимать наркотики?

— Нет, — ответил он с отвращением.

— Ты собираешься игнорировать их, избивать, заставишь голодать или…? — она замолчала, когда в его глазах увидела понимание сказанного. — Я не думаю, что находишься в опасности, питаясь помочь кому-нибудь встать на ноги. Ты не принимаешь по отношению ко мне никаких запрещенных методов безопасности, Тру. Твоя любовь является моей защитой. Это совсем другое.

Глава 23

— Я считаю, что этот шкаф — идеальный, — сказала Джемма, указывая на высокий шкаф для новой спальни Трумэна. — В нем много выдвижных ящичков, а темное дерево выглядит так же мужественно, как и ты.

Трумэн обнял ее со спины, радуясь тому, что выпало несколько часов наедине с Джеммой, даже если они просто прогуливались по магазинам. Ему не нравилось оставлять детей, но он прекрасно знал, что они находятся в хороших руках — Дикси и Кристалл. Завтра будет проходить ежегодный благотворительный вечер, и у них не будет возможности провести время вместе.

— А как на счет шкафа для моей девушки? Разве нам не нужно что-нибудь женское? — он перебросил ее волосы на одно плечо и поцеловал в изгиб шеи, чувствуя, как бьется пульс под его губами.

— Я не против хранить вещи на тех полках, где и сейчас. К тому же, я должна была обратно перевезти на свою квартиру часть летних вещей, для того чтобы освободить место для вас, ребятки.