Скорбные элегии. Письма с понта

Следующий уровень автопародии — это структурные мотивы. План Следующий уровень автопародии — это структурные мотивы. План "Ибиса" — это как бы вывернутый наизнанку типичный план дружеского "письма с Понта" (ср. "послания к врагу" — С. III, 11; IV, 9; V, 8). Там обычно в начале стоит похвала адресату, здесь — поношение; там — клятва в верности, здесь — клятва в ненависти; там — рассказ о своем злополучии, здесь — о злополучии Ибиса; там — просьбы, здесь — угрозы; там — благопожелания, здесь — проклятия. А чтобы подчеркнуть эти ассоциации, Овидий начинает "Ибиса" характерным мотивом "Скорбных элегий" — "я не хочу называть твое имя" (там — из заботы о друге, здесь — о враге!), а кончает последним проклятием — "живи и умри здесь, как я, среди гетских и сарматских стрел!" (ст. 637-638). Так показывает Овидий, что и жанровые особенности его поздних стихов были им вполне осознаны. Мало того: та мифологическая энциклопедия в загадках, которой заканчивается "Ибис", не могла не напоминать и автору и читателям две другие мифологические энциклопедии Овидия, "Фасты" и "Метаморфозы", но тоже вывернутые наизнанку — там нанизывались примеры начал и вечной смены явлений, здесь — трагических концов. Так и жанровая пародия распространяет свой охват с поздних стихов Овидия на все его творчество в целом.

Самый глубокий уровень автопародии особенно интересен. Что позволяет нам усмотреть в "Ибисе" пародическое, ироническое отношение к собственным приемам, а не искренне-безудержное увлечение ими" Простой факт: мы видим фантастическое нагромождение самых страшных проклятий по адресу врага, но мы так и не знаем главного: во-первых, кто этот враг и, во-вторых, в чем его злодеяние? Характерные овидиевские приемы в "Ибисе" не только подчеркнуто гиперболизированы, они еще и подчеркнуто не мотивированы — а это верный признак пародического отношения к ним. И вот здесь напрашивается неожиданная ассоциация. Не так ли выглядит у Овидия основной, исходный момент всей ситуации, изображаемой в "Скорбных элегиях" и "Письмах с Понта", — мотив вины" Ведь и там поэт говорит о своей вине много (даже неуместно много) и трагично (даже неумеренно трагично), но так ни разу ее и не называет. Не означает ли это, что Овидий сам понимал: тот пресловутый "проступок", за который он попал в Томы, есть лишь фикция, лишь повод для игры императорских репрессий, вполне аналогичной той игре мифологических проклятий, которой он сам предается в "Ибисе"? Собственно, именно эта несомненная аналогия и кажется если не решающим, то наиболее существенным доводом в пользу самой парадоксальной гипотезы о "проступке" Овидия: Овидий сам не знал, в чем этот "проступок", потому и не мог его назвать.

В актерской практике есть термин "игра с пустышкой", когда актер бережно пересчитывает деньги, которых нет, или с аппетитом кусает пирог, которого нет. Вот такой "игрой с пустышкой", предельным обнажением игры как игры, является и овидиевский "Ибис". Это пародия Овидия не только на свое позднее творчество, не только на все свое творчество в целом (начиналось оно стихами о любви к полувыдуманной Коринне, кончается стихами о ненависти к полувыдуманному Ибису), но и на саму свою жизненную судьбу. Сознавал ли Овидий столь глубокий уровень своей пародии" Может быть, и нет; но, даже если он лишь неосознанно нащупывал идею своего "Ибиса", от этого она не перестает быть для него неслучайной.

"Ибис" примыкает к "Скорбным элегиям" и "Письмам с Понта", как сатировская драма примыкает к трагической трилогии: тот же материал, тот же стиль, но трагизма уже нет. "Элегии" и "Письма" были осознанием и упорядочением того хаоса, в который повергла Овидия его жизненная катастрофа; "Ибис" был осознанием того набора упорядочивающих средств, которые он при этом применял. "Элегии" и "Письма" были выработкой взгляда на новый мир — "Ибис" был взглядом на этот взгляд. Сама возможность сочинения "Ибиса" означала, что преодоление хаоса для Овидия уже совершилось. Из своей катастрофы поэт вышел победителем.

13

Овидий прожил в ссылке десять лет. Но все стихи, о которых мы до сих пор говорили, — пять книг Овидий прожил в ссылке десять лет. Но все стихи, о которых мы до сих пор говорили, — пять книг "Скорбных элегий", три первые книги "Писем с Понта" и "Ибис" — написаны в первое пятилетие — до 14 г. н. э. Затем происходит перелом. Творчество Овидия отчасти иссякает, отчасти меняется — как по настроению, так и по форме.

До некоторой степени это связано с внешними событиями. В Риме летом 14 г. умер Август. За несколько месяцев перед этим он в сопровождении Павла Максима, покровителя Овидия, тайно посетил своего сосланногоДо некоторой степени это связано с внешними событиями. В Риме летом 14 г. умер Август. За несколько месяцев перед этим он в сопровождении Павла Максима, покровителя Овидия, тайно посетил своего сосланного внука Агриппу Постума. Об этом стало известно Ливии; очень скоро Павел Максим умер, затем скончался 76-летний Август, а тотчас после этого был убит Агриппа Постум. У власти встал Тиберий.