Скорбные элегии. Письма с понта

Трижды на Истре был лед с тех пор, как живу я у Понта,
Трижды была тверда моря Евксинского гладь —
Мне же всё кажется: я в разлуке с любимой отчизной
Столько же лет[335]

, сколько брань с греками Троя вела.5 Словно на месте стоит, так неспешно движется время,
Будто свершает свой путь шагом замедленным год.
Солнцеворот мне уже не сулит убавления ночи,
Мне уже длинного дня не сокращает зима —
Видно, в ущерб мне сама природа вещей изменилась:
10 Все удлиняет она в меру несчастий моих.
Времени ход для людей одинаков ли ныне, как прежде,
Только ли к жизни моей стало жестоким оно
Здесь, где у моря живу, что прозвано лживо Евксинским[336],
Скифским прибрежьем пленен, истинно мрачной землей?
15 Дикие тут племена — не счесть их! — войной угрожают,
Мнят позорным они жить не одним грабежом.
Небезопасно вне стен, да и холм защищен ненадежно
Низкой непрочной стеной и крутизною своей.
Ты и не ждал, а враги налетают хищною стаей,
20 Мы не успеем взглянуть — мчатся с добычею прочь.
Часто в стенах крепостных, хоть ворота всегда на запоре,
Стрелы, сулящие смерть, мы подбираем с дорог.
Редко решается кто обрабатывать землю; несчастный
Пашет одною рукой, держит оружье другой.
25 В шлеме играет пастух на скрепленной смолою цевнице,
Не перед волком дрожат овцы — боятся войны.
Нас укрепленья едва защищают, и даже внутри их,
Смешаны с греками, нас скопища диких страшат.
Ибо живут среди нас, безо всякого с нами различья,
30 Варвары: ими домов большая часть занята.
Пусть в них опасности нет, но они отвратительны с виду
В шкурах звериных своих, с космами длинных волос.
Даже и те, кто себя от греков считает рожденным,
Платье отцов позабыв, носят, как персы, штаны[337].
35 Между собою они говорят на здешнем наречье,
Я же движеньями рук мысль выражаю для них.
Сам я за варвара здесь: понять меня люди не могут,
Речи латинской слова глупого гета смешат.
Верно, дурное при мне обо мне говорить не боятся,
40 Может быть, смеют меня ссылкой моей попрекать.
Если качну головой, соглашаясь иль не соглашаясь,[338]
Мненье мое все равно против меня обратят.
Суд здесь неправый, прибавь, — он жестоким вершится оружьем,
И на судилищах меч тут же расправу чинит.
45 Что же, Лахесида[339], мне, с моей суровой судьбою,
Жестокосердая, ты нить не могла оборвать?
Я лицезренья лишен друзей и милой отчизны,
Сетую горько, что здесь, в скифской земле, заточен.
Тяжких две кары терплю. По заслугам лишился я Града,
50 В эту, быть может, страну не по заслугам попал.
Что я, безумец, сказал? Я казни смертной достоин,
Ежели мной оскорблен Цезарь божественный сам!