Скоро Москва

Листая ленту, Арина останавливается и просматривает видео тарологов, астрологов и гадалок – пишет одной, другой, просит сделать расклад, составить Сережину натальную карту, спрашивает, будет ли у них ребенок. В детстве она не верила, что бабушка умеет колдовать: чаще всего к ней обращались женщины с детьми. На пятый этаж без лифта им приходилось нести их на руках или на закорках. Дети вырывались, сучили ногами и руками, что-то мычали – только мамы их и понимали, успокаивали, уговаривали, сулили вкусное, просили потерпеть. Бабушка ставила на пол эмалированный таз со сколом, наливала в него теплой воды из чайника, капала какие-то эфирные масла. Матери усаживали туда детей, и бабушка, приговаривая и напевая, поливала их водой из чашки, обмахивала пучками сухих трав, завязывала у них на руках и ногах яркие шерстяные нитки. Внучку она всегда выгоняла, но Арина все равно подглядывала из-за холодильника и подслушивала: женщины рассказывали про больницы, санатории, анализы, выписки и назначения, про инвалидности, которые не давали, про выплаты, которых не хватало на лекарства, про письма, которые оставались без ответа. Читали молитвы, раскачиваясь на стуле, старались заглушить детский плач и крик. Когда они уходили, бабушка валилась на диван, усталая, вымокшая и красная, вытягивала распухшие артритные ноги и закуривала. Арина ложилась рядом с ней, и они вместе смотрели телевизор: репортажи о терактах, криминальные сводки, ток-шоу, «Дикого Ангела».

Арина уехала из родного города в шестнадцать и так ни разу и не вернулась повидать бабушку – только звонила иногда и обещала. О ее смерти Арина узнала от соседки: та сказала, что взорвался телевизор, пожарные ехали два часа и квартира сгорела вместе с бабушкой. На поминках другая соседка на ухо прошептала Арине, что на самом деле телевизор взорвался от бабушкиного проклятия. Хоронили бабушку без серег и колец, после пожара ничего не осталось.

Сережа тогда повел себя как настоящий мужчина: помог с деньгами на похороны и поминки, потом закрыл ее кредит на телефон, всегда и везде за нее платил, не пополамил и не халявил, а вскоре предложил выйти замуж. Девочки в салоне часто жаловались, что мужчины из приложений для знакомств вечно норовят взять их «в аренду», а Сережа сказал, что сначала надо пожениться и тогда съехаться. Арина влюбилась не сразу, сначала ей просто нравился его подход, а потом она уже не представляла свою жизнь без него.

Вокруг все больше знаков: Арина везде видит предвестия то ли Сережиной смерти, то ли его скорого возвращения. Молится о мире и победе, о муже и его здравии. Сжигает в кастрюле целый букет сушеных трав, которые когда-то прислала ей бабушка, гуглит заговоры, читает их над ароматической свечой, разводит в вине несколько капель крови из пальца. Соседка, учуяв запах горелого, вызывает пожарных и полицию – те приезжают, изучают ее документы, спрашивают, где собственник квартиры, а услышав ответ, смотрят на нее со смесью жалости и презрения.

Когда Арине звонят с незнакомого номера и говорят о смерти мужа, она сначала не может поверить, но все равно пишет в рабочий чат: «Я сегодня не приду». Звонит его мама, рыдает и воет в трубку, но Арина не может выдавить ни слова. В чате прихода обсуждали, что молитва матери сильнее молитвы жены, значит, свекровь недостаточно молилась. Целый день Арина бродит по городу, под вечер не знает, где была, помнит только, как от ее взгляда отшатывались окружающие. Читает сообщения в семейном чате, но не понимает смысла: «деньги ты должна нам перечислить», «ты с ним недолго жила тебе не полагается», «нам кредит за твою свадьбу еще отдавать».

На следующее утро она кое-как собирается и едет на работу, находиться дома невыносимо. Арина смотрит на мужчин вокруг и не понимает, почему они не умерли, чем они лучше.