Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности

Разбухающий бело-голубой плазменный шар поглотил «летающие тарелки», походя обратил в бенгальские свечи рощу, захватил круг вельда радиусом метров в триста и исчез, как его и не было. Все происходило в полной тишине, только через пару секунд обрушился грохот хлынувшего со всех сторон в зону возникшего абсолютного вакуума воздуха. Кто бы посчитал, какая ударная волна возникла, когда вся толщина земной атмосферы провалилась в дыру такого объема?

– Круто, – почесал затылок Воронцов. – Я ожидал чего-нибудь попроще. Если б они по «Валгалле» такой штукой вмазали, тут бы нам и абзац…

Невольно все взгляды обратились к Антону. Какой-никакой, но все же специалист по экстраординарным и эзотерическим явлениям. До этого момента его если не игнорировали в открытую, то к участию в общей беседе не привлекали. Что, впрочем, вполне сочеталось с его собственной манерой общения.

– Ничего не скажу, – отрицательно мотнул он головой. – Плазменная бомба, это понятно. А вот зачем, почему с таким запозданием и с такой избыточной мощью – представляю не больше вашего. Единственная гипотеза – наводка осуществлялась не по «парламентеру», а по летательным средствам. Они наверняка имели какие-то опознаватели. Вообразить, что вы его успели утащить, они не смогли. С тем, что нам стало известно, это вполне сочетается. Мощность удара… Да кто его знает? При том разгроме, что вы учинили, легко можно предположить, что система связи и управления нарушена, какой-нибудь выживший «лейтенант», не имея других инструкций, пальнул из чего было. Не прояви Дмитрий своего военно-морского чутья, он бы своей цели достиг. И мы бы долго думали, братцы вы наши, куда вы все «без вести пропали»…

– А этот Шатт-Урх что, камикадзе? «Вызываю огонь на себя»? – с сомнением спросил Ростокин.

– Вряд ли. В подобном варианте удар был бы нанесен, во-первых – раньше, во-вторых – он бы всеми силами старался задержать вас там, он же ушел довольно спокойно…

– Сейчас доставим его сюда и расспросим, – поднялся с дивана Шульгин.

– Расспросим, но не сейчас. Час-другой вполне потерпеть можно. Запись атаки сохранилась?

– Она идет постоянно и автоматически, при каждом включении, – ответил Левашов. – Это я давно наладил.

– Тогда сначала сами разберемся, в чем можем, чтобы перед дуггуром совсем уж дураками не выглядеть.

Начали разбираться. Методом компьютеризированного мозгового штурма. Левашов наладил программу ситуационного анализатора. Прямо через микрофоны или с помощью клавиатуры каждый участник мог вводить в машину все, что считал имеющим отношение к делу. Достоверные факты, ссылки на слухи и собственные смутные воспоминания о чем угодно, гипотезы любой степени бредовости, на ходу возникающие «мнения по поводу». Программе оставалось группировать поступающую информацию по релевантности,[79] сопоставлять с уже имеющейся в долговременной памяти, выстраивать аналогии между явлениями и аналогии между аналогиями. После чего графопостроитель начал рисовать на экране труднодоступную непосвященным мозаику из разноцветных линий, символов, пиктограмм и таблиц.

Каббалистика своего рода, в которой до конца разбирался только Левашов, но окончательный результат мог узнать каждый, не имея, правда, возможности проверить его корректность.

Удивительным образом эмпирические озарения Воронцова довольно близко совпадали с исчисленными формулами.

– Видите, я что-то такое и подразумевал. Нас снова замыкает на «химеру», – с чувством глубокого удовлетворения сказал Дмитрий, отворачиваясь от экрана и закуривая. – Хорошо, что наука со мной согласна. Это как у Перельмана в «Живой математике». Там студент-репетитор задачку из учебника Киселева про цены на куски разносортного сукна и холста с помощью дифференциальных уравнений пытался решить, а папаша обучаемого, купец малограмотный, меньше чем за минуту на простых счетах справился…

– Да-а, – с непонятной интонацией протянул Ростокин.

– И все же, как ты сумел угадать неизбежность, а главное – момент атаки? – не успокаивался Левашов. Его задевало, что даже пользуясь полученной схемой, предположить данное событие было не так уж просто. Точнее, веера и горизонты возможностей даже на ближайшие сутки были столь многочисленны и многовекторны, что вероятность обратить внимание на один-единственный вариант, теряющийся среди массы почти равнозначных, стремилась к нулю.

Воронцов еще потянул паузу, а Шульгин уже заулыбался, догадавшись, какой ответ сейчас последует. Он ведь тоже был признанным интуитивистом. Секундой позже Новиков тоже сообразил, в чем хитрость.