Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности

— Значит, договорились, — сказал академик, переведя взгляд на девушку с другого витража. Более, чем просто очаровательную блондинку, собравшуюся искупаться в изумрудной воде тихоокеанского атолла. И вдруг испуганно обернувшуюся, как бы услышав или увидев что-то за спиной. Широко распахнутые глаза, приоткрывшиеся губы, движение руки, инстинктивно прикрывающей наготу…

— Вы находите Игоря, я с ним разговариваю наедине, и уже затем — все остальное.

— Так и решим, — кивнул Антон. — Только чем бы мне вас до этого развлечь? Хотите, я вас провожу в библиотеку? Посмотрите, что интересного успели написать люди, существовавшие в других по отношению к вам условиях? И на русском много интересного найдется, и на других языках, если владеете…

— Я свободно владею английским, немецким и французским, — с неожиданным вызовом ответил Скуратов. — Также латынью и древнегреческим. Не говоря обо всех славянских…

— Очень хорошо. Классическое образование. Значит, в библиотеке вам скучно не будет. А то есть еще один вариант. На мой взгляд, он предпочтительнее. Познавательнее, я бы сказал, и в гораздо большей степени способен укрепить доверие к моим словам. Нечто вроде документального фильма, иллюстрирующего основные этапы деятельности организации, гостем которой вы вольно или невольно оказались.

— Пожалуй, это на самом деле было бы предпочтительней, — согласился Скуратов. Фильм, независимо от степени его общей достоверности, самый пропагандистский, как угодно тенденциозно смонтированный, на две трети постановочный — непременно будет нести значимую информацию. Если не прямую, то опосредствованную, но в любом случае — дающую определенное представление о тех мирах, где разворачивается действие. Реальную историю по экранизации «Трех мушкетеров», к примеру, изучать не стоит, но уж семнадцатый век с двадцатым после нее никак не спутаешь. Нравы, обычаи, психологическую канву эпохи Ришелье с Древним Римом — тоже. А отсеять зерна от плевел, инсценировки от «правды жизни», выявить логические нестыковки и попытки манипуляции сознанием зрителя он как-нибудь сумеет.

Кроме того, Виктор вообще не слишком верил, что специально для него так быстро был заготовлен особый идеологический продукт. Не того масштаба фигура, здраво рассудил он, без всякого самоуничижения. Все его значительные труды опубликованы полностью. Никаких секретных разработок, представляющих интерес для солидных государственных или частных структур, хоть в своем, хоть в другом времени, институт не ведет. Вот если бы он обладал полной конструктивной и технологической схемой нового поколения хроноквантовых двигателей, незапатентованной, существующей в единственном экземпляре, тогда игра, возможно, стоила бы свеч. Да и в этом случае — зачем им, обладающим возможностью свободно перемещаться в пространстве и времени, секреты паровоза Стефенсона?

— Тогда немедленно и начнем, — удовлетворенно сказал Антон.

Непонятным для Скуратова образом прямо в воздухе, заслонив стену с витражами, возник полусферический экран около двух метров в диаметре. Хозяин протянул ему изящный, удобно ложащийся в ладонь пульт.

— Здесь очень просто — сенсоры стандартные: «старт-стоп», «вперед-назад», «быстрее-медленнее», «громче-тише». Нормальное время просмотра — как раз около двух часов. За это время я надеюсь разыскать Игоря и представить его пред ваши светлые очи. Захотите что-нибудь съесть или выпить — никаких проблем. Вот дверца линии доставки, вот меню-каталог. Тематический и алфавитный. Выбираете нужное, вводите здесь цифровой код, получаете заказ — как в аптеке. Направо за стойкой — туалет. Вопросы, пожелания есть? Тогда я вас оставляю…

— А как мне вызвать вас, если вдруг потребуется? — спросил Виктор. Перспектива остаться одному, затерянному в недрах грандиозного сооружения, которое хозяин назвал Замком (даже на слух это слово прозвучало с большой буквы), его совсем не радовала. Случись что, в одиночку отсюда ни за что не выберешься. Да и было бы куда выбираться. Безвременье — звучит довольно пугающе.

— Голосом позовите, и все. Я услышу.

Дверь с негромким шипением воздушного демпфера закрылась, отрезая Скуратова от всех миров, реальных и вымышленных. Остались только он и экран, таящий за своим матово-серым покрытием неизвестно что. Только провести пальцем над сенсором…

Весь двухчасовой фильм Виктор просмотрел запоем, не отрываясь. Нельзя сказать, что Новиков и его друзья, помогавшие ему в работе, были такими уж гениальными режиссерами. К изыскам в стиле современных Скуратову турбореалистов они точно не стремились. И делали работу исключительно для себя, нечто вроде беллетризованной кинохроники истории «Андреевского братства». Для себя, чтобы вспоминать в старости, или для потомков — не суть важно. Возможностей Замка, умевшего извлекать из кладовых памяти отдельного человека почти любую стабильную информацию и обладающего собственным информарием бесконечного объема, хватило на то, чтобы сделать то, что требовалось.