Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло

Шульгин понимал, что его предложение в меру провокационно, какие-то обиды и конфликты среди офицерского братства непременно возникнут. Но они их непременно решат. Пусть — подбрасыванием монеты на «орел и решку».

С близкими друзьями сложнее. Здесь дело не в личном героизме и желании пойти в штыковую атаку впереди цепи. Иначе все, совсем иначе.

Прежде всего решили, что женщинам в этой операции делать нечего. Естественно, с мужской точки зрения. Из всех пятерых только Лариса и Ирина могли бы принести в экспедиции реальную пользу. Но Лариса далеко, а Ирину просто необходимо оставить здесь. Только она в состоянии обеспечить взаимодействие между «Братством» и Дайяной с ее девушками.

Главное, что приведенные доводы приняла Ирина, пусть и не без сопротивления. Ей не хотелось в очередной раз отпускать на весьма рискованное дело Новикова, оставаясь в сравнительной безопасности. Как почти всякая женщина, она считала, что если будет рядом, то сумеет уберечь своего мужчину (и остальных тоже) от излишнего безрассудства. Да и ждать солдат с войны, как известно, намного мучительнее, чем разделять фронтовые тяготы и лишения вместе с ними.

Но этой стороны вопроса она как раз не касалась, упирая на то, что к подобным операциям подготовлена лучше многих. Что это вообще ее профессия, а на Валгалле и так есть кому распорядиться. Однако в конце концов Андрей нашел нужные слова.

Левашов и Воронцов сами понимали невозможность своего участия в походе, хотя Олег явно выглядел расстроенным.

— Ничего, ребята, — утешал друзей Сашка, — успеете. Я так думаю, что это у нас будет очень короткая рекогносцировка. Взглянем одним глазком, что там и как, да и обратно. Возможности «техники» проверим. Хорошо, если бы удалось через СПВ обеспечить наше постоянное сопровождение. Тогда риска вообще никакого. И ты, Ира, вместе с Дайяной по своим схемам за нами присмотрите. Это уже двухсотпроцентная гарантия…

Некоторые сомнения у Андрея с Шульгиным вызывала кандидатура Ростокина. О деловых качествах речи не было, только ведь случись что с ним, да со Скуратовым вдобавок, практически прервется только налаживающееся взаимодействие с «крепостью последней надежды», как Новиков, вспомнив Толкиена, назвал «реальность — пятьдесят шесть». Но Игоря это не убедило.

Разговор происходил в чисто мужской компании, и деликатничать не было нужды.

— Если не вернемся, нам с вами горевать по этому поводу не придется. Олег с Дмитрием при содействии Аллы как-нибудь с Суздалевым договорятся. Зато в любом другом случае трое — лучше, чем двое. Я в таких местах бывал, что и вам не снилось. Не побоялись меня почти без подготовки на полтора века в прошлое забросить, и сразу — в бой? Не подвел, кажется. Так теперь о чем рассусоливать? Или у вас какие-то особые соображения имеются?

И Новиков и Шульгин сразу поняли, о чем он думает.

Не подозревают ли друзья, что после Селигера (то есть воздействия Ловушки) его подсознание несет в себе скрытую программу, могущую сработать в самый неподходящий момент роковым для всех образом? Пришлось ведь Шульгину в монастыре его отключать и вывозить оттуда в бессознательном состоянии.

— Нет, Игорь, особых соображений у нас нет. Сказали, что думали, за кадром ничего не оставили. Решил идти — пойдем. Лишний ствол, само собой, лишним не будет. Да и за Скуратовым лично присмотришь, как телохранитель…

Кандидатуры Скуратова, Удолина и Антона обсуждать было незачем. Без них сама экспедиция не имела смысла.

Кроме Ненадо, Оноли, Барабашова и еще семнадцати офицеров в боевую группу включили андроидов «Артема» и «Аскольда», лично и весьма близко, через рамку прицела, знакомых с монстрами.

Кажется, предусмотрели все, что в человеческих силах. Если на выходе из внепространства-времени их сразу не накроют плазменным ударом, или чем-нибудь похуже, дальше они себя в обиду не дадут.

Через сутки после передачи Суздалеву памятных кристаллов на «Валгалле» включился компьютер, связанный с машиной Ростокина.

— Быстро управились, — словно бы удивился Новиков, извещенный о вызове Левашовым.

— Не знаю, сколько они управлялись. Могли и месяц. Я просто наладил программу так, чтобы сюда они вышли сегодня.

— Да понятно, понятно, это я так. По привычке. Давай, взгляни, что нам Георгий Михайлович пишет.

Суздалев последнее время чувствовал себя не очень хорошо. Мучила бессонница. Занимаясь обычными и привычными делами, он ждал ночи без всякого удовольствия. Знал, что снова придется или, лежа в постели, таращиться в потолок, по которому мелькают блики фар проезжающих по бульвару машин, или бродить по комнатам своей обширной резиденции. Вместо снотворного пить кофе, и думать, думать о вещах, совсем ему, по большому счету, ненужных. В свои семьдесят лет не отъехать ли в очень дальний монастырь, на Соловки, или в Тобольск (что еще лучше), оттуда и наблюдать, как все повернется.

Но боевой офицер постоянно брал верх над политиком и религиозным авторитетом.