Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло

Антон, например, успел убедиться, что кастово-феодальные принципы — улица с односторонним движением. Снизу они кажутся священными и нерушимыми, а сверху — не более чем предрассудком, специально внедренным, чтобы держать в узде дураков.

Новиков откинул крышку ноутбука и нашел в каталоге нужный лист карты. Дуггур отрицательно замотал головой и сделал отстраняющий жест.

— Здесь не нужно. Чтобы связаться с теми, кто способен выслушать и понять, полетим в другое место. Другая карта…

— Другая? — удивился Андрей и тут же чуть не хлопнул себя ладонью по лбу. Действительно, сами себе заморочили голову войной и прочими происшествиями. А Земля ведь большая, есть на ней места и получше африканских саванн. Цивилизация (то, что действительно является цивилизацией в человеческом понимании) у дуггуров весьма диффузна, разбросана по всей планете — мыслящие не живут в мегаполисах.

Он вывел на экран рельефную карту мира.

— Показывай.

Шатт-Урх ткнул пальцем в район Италии.

— Вот как? Впрочем, отчего бы и нет? Колыбель цивилизации.

Новиков выделил нужный квадрат.

— И где же?

— Здесь, — дуггур указал на Корсику.

— Очень интересно. Приходилось бывать. И что же у нас здесь размещается?

Шатт-Урх будто бы замялся, но буквально на несколько секунд.

— Здесь собирается Рорайма.

Андрей помнил, что этим термином собеседник называл учреждение (или что-то другое), исполняющее функцию Совета предводителей мыслящих варн. Если они правильно понимали друг друга.

— По крайней мере, между его словами и мыслями нет противоречия, — подтвердил Удолин. — Он считает, что так оно и есть. По-своему рад, что получит возможность к ним обратиться.

— Ну и слава богу. Для первого контакта то, что нужно. А как там насчет охраны, систем противовоздушной и противодесантной обороны?

Ни о чем подобном посланник интеллектуалов понятия не имел. На то существовали тапурукуара, профессиональные военные, о целях и смысле существования которых тоже толком ничего не знал.

…На Корсике из всей экспедиции единожды довелось побывать только Новикову, да и то почти случайно, на двое суток занесла его туда журналистская судьба, году, кажется, в восемьдесят первом.

— Вон там раньше находился город Бонифачо, достаточно интересный, — сказал Андрей, указывая на круглую бухту, отделенную от моря узким проходом. Над ней возвышалась гора с плоской вершиной. — На склонах сохранялись итальянские береговые батареи Второй мировой, перекрывавшие все подходы к гавани. Только «макаронникам» это не помогло, союзники их оттуда без боя вышибли. Зато туристам очень нравилось фотографироваться на фоне амбразур и казематов.

— Воспоминания оставим на потом, — несколько нервно предложил Антон, управлявший с помощью изготовленного Левашовым излучателя работой пилотов «медузы». Формулы, переданные Скуратову его заместителем, действовали отлично. Следовало только подобрать нужное для выполнения того или иного действия сочетание должным образом модулированных сигналов. Любая команда проходила сразу в исполнительные центры, минуя любые промежуточные уровни. Что, кстати, очень удивляло Шатт-Урха. О таких способах управления «полумыслящими» он не догадывался.

— Куда садиться будем?

Шатт-Урх, потерявший способность читать в умах людей, не мог перевести свои представления в нормальные географические координаты. Указал рукой направление, и все. Как во флотском анекдоте.

— Вот так или левее? — спросил Новиков, подставляя ему ноутбук с подробной картой теперь уже только острова.

— Сюда…

Примерно там, куда указал дуггур, на нормальной Земле располагался городок Сартен, продолжавший свое существование с древнеримских времен, с мостом, построенным чуть раньше Рождества Христова. По этому мосту Андрей проезжал на взятом напрокат «Фольксвагене», а потом, сидя в кофейне напротив, поражался, как эта арка тесаного камня, перекинутая через бурную речку, до сих пор спокойно выдерживает даже большегрузные трейлеры, не считая туристских автобусов.

Да и вообще место великолепное, с какой стороны ни посмотри — хоть с эстетической, хоть со стратегической. Не дураки, значит, те самые Рорайма, кем бы они ни были.

— Если он говорит — «сюда», — прикинул Новиков, — давай влево на девяносто градусов. С резким снижением. Зайдем со стороны моря на бреющем, еще один разворот и садимся во-он там, левее речки…

— Сделаем, — ответил Антон, прикусив губу и чересчур тревожно переводя взгляд с пилотов «медузы» на дисплей зажатого в руке излучателя.

Новиков собрался спросить, в чем дело, но не успел.

«Медуза» резко просела, словно попала в воздушную яму, накренилась, выровнялась и как-то слишком грубо плюхнулась в проплешину посередине рощи дикорастущих пробковых дубов. «Первый пилот», очевидно, счел свою задачу выполненной, снял руки с панели управления и неторопливо откинулся навзничь в своем ложементе. Не подавая признаков жизни. За ним то же самое проделали и все остальные.

— Это они чего? — спросил Шульгин одновременно у Шатт-Урха и Удолина. — Похоже — готовы?