Скорость обмена

Один из множества коротких обломков, валявшихся на полу «Студня», попал в число отогретых образцов. Он отказался оживать: не приобрел гибкости и не выпустил отростков. Выдержав его несколько дней сперва с другими образцами, потом отдельно, его отобрали для более подробного изучения. Уже известно было, что жизнь на Полупечке состоит в основном из углерода, с небольшими включениями азота, кислорода и таких металлов, как железо и титан. Сложность строения живых систем обеспечивалась не водородными связями между белками и углеводородами и внутри их, а фуллеренами и нанотрубками различной величины и формы, связанными семи-, пяти- и восьми-членными циклами, случайным образом расположенными в матрице из шестичленных циклов. «Протоплазма» на молекулярном уровне была значительно грубее, чем все известное до сих пор химикам-людям, и ее особенности внесли существенный вклад в рост кривой «докторских в час», которой похвалялся Бен.

Выделенный фрагмент был совсем иным. В нем обнаружилось некоторое количество углерода и немного железа, но в основном натрий, кальций и столько фосфора, сколько ни разу еще не встречалось в тканях местных организмов, а углеродные связи были большей части тетраэдрическими. Причина обнаружилась не сразу и только тогда, когда один из химиков, оторвавшись от дифракционного спектрометра и смутного узора, который он передавал на монитор, взглянул на образец невооруженным глазом.

Тогда он вызвал медика, которому хватило одного взгляда.

Сучок оказался обугленным остатком человеческого мизинца. Это открытие поставило перед Беном еще более трудную задачу, хотя и другого рода. И заставило его решать ее не откладывая. Так он и сделал, передав далекой «Энни» самый сдержанный и краткий доклад.

- Только палец? - немедленно спросила маленькая Пэм, не дав опомниться теперь уже несомненно овдовевшим мужчинам.

В вопросе было неподдельное и оправданное любопытство, но кроме того - попытка смягчить удар, который нанесло им это известие. В сущности, это было ни к чему: Ник и даже Эрни за прошедшие недели почти смирились с неизбежностью этого факта.

- Вы говорили, что обшарили весь пол сантиметр за сантиметром. Почему вы не нашли ничего больше - и ничего более узнаваемого? Конечно, может быть, это и к лучшему, что вы не нашли, но я все-таки не понимаю - почему?

Доминик мог бы ответить сразу, но и Эрни уже нашел объяснение:

- Он маленький, и они его не заметили.

Больше можно было не объяснять. Даже «они» не требовало определения. То же относилось и к Бену Облаку, и к остальным пятидесяти сотрудникам Гнезда, находящимся на общей связи. Все они услышали, как Доминик на удивление ровным тоном продолжал:

- Бен, Триша получила ответы на те вопросы, которые мы тогда задавали: насчет аборигенов и воды?

- Насколько я знаю, нет. - Облако с трудом обрел голос. Он предполагал, что на Полупечке не обойдется без потерь, но половина земного года спокойной работы притупила его готовность. - Я постараюсь узнать. Держитесь. И нам очень жаль. Не знаю, что тут сказать, чтобы не звучало как в «Поллианне»¹, но вы знаете, что мы чувствуем.

- Мы знаем.

- Думаю, - продолжал Бен еще мягче, - вы знаете и почему я послал с вами вторую пару водителей.

Это не было вопросом. Бен, тонкий и хрупкий уроженец колонии с половинной силой тяжести, редко вспоминал о пользе мускульной силы, но он был реалистом.

- Угу. Спасибо. Не беспокойся. Эрни, твоя смена. Нам еще предстоит кое-что узнать на горячем севере.

Солнце должно было показаться через пару тысяч километров или около того. Температура повысилась, хотя основные потоки ветров над поверхностью несли холод с темной стороны; турбулентные потоки перемешивали поверхностный слой с верхними слоями, которые нагревало не только солнце, но и сжатие при потере высоты. Доминик время от времени способствовал росту благополучия Эрни, упрямо пытаясь предсказывать погоду, но даже при его оптимизме версии прогнозов становились Слишком многочисленными. Зато появился и новый мотив для предсказаний: им удалось установить еще один из спусковых механизмов оползней. Внезапный порыв горячего или холодного - двести-триста градусов по Кельвину¹ - ветра вызывал растрескивание скал от перепада температур. К счастью, трещины никогда не уходили слишком глубоко, но и тонкие скалывающиеся слои породы могли представлять опасность, тем более если осколки оказывались достаточно мелкими и разлетались в стороны. Они уже не раз попадали в цистерну, и приходилось делать остановки для тщательного осмотра, но пока все обошлось мелкими вмятинами. Единственное попадание в «Энни» вовсе не оставило следа, возможно, потому, что ради лучшей тяги ей нарастили порядочно лишней массы.