Скорпион

У меня же, признаться, на ближайшее будущее были иные планы.

Я хотел, чтобы моя дочь называла меня папой. Слава Богу, её легкие очистились, и она бегала веселенькая, с парфюмерно-косметическим румянцем на щеках. Когда дочь выздоровела, я пришел на кухню и сказал её маме:

- Выходи за меня.

- Куда?

- Ну куда выходят? Замуж!

- Хм! Чего это вы, молодой человек? Не перетрудились ли часом?

- Перетрудился.

- Тогда отдыхайте.

- Прекрати этот тон.

- Ты мне ещё будешь указывать?

Ну и так далее. Словом, женщина скрутила кукиш и поводила фигурой перед моим носом, спрашивая:

- А зачем?.. зачем... ты... нам... нужен?

Так и сказала - и она права. Чтобы любить, необязательно совершать гражданский обряд. Его совершают лишь те, кто сомневается в своих чувствах.

Та, которая вновь начинает похрапывать под моим боком, не сомневается, что меня любит, и поэтому не хочет замуж. Она прекрасна в жизни и во сне жаль, что храпит. Но я её пока не буду оставлять; во-первых, кому-то нужно наблюдать за состоянием моего носа, во-вторых, необходимо следить за тем, чтобы я случайно не застрелился из своего служебного пистолета. Стреляются, как правило, в одиночку. Если кто-то при этом присутствует, то можно промахнуться... или угодить в присутствующего.

Нач не промахнулся - он оказался в своем кабинете один. Случилось так, что он оказался в своем кабинете один. Странно, у него всегда ходили толпами, попить чайку, подышать свежим воздухом культурных растений. А тут он остался один. Правда, был вечер, ближе к ночи, и все сотрудники ушли домой, чтобы набраться новых сил перед трудовым трудным днем.

Вероятно, Нач дядя Коля заработался, работы было много, и не заметил, что остался один. Когда же заметил, то поспешил вытащить из ящика стола или, быть может, сейфа пистолет. И не промахнулся. Он был метким стрелком: на стрельбище лучше всех стрелял.

Я же плох в стрельбе из мелкого оружия. Если бы мне дали ракетную установку, да, боюсь, её не доверят. Вот почему мне ещё так трудно осуществить свою небескорыстную мечту.

Мне даже в каком-то смысле завидно: генерал-майор сделал то, что у меня, может, и не получится. И наверняка не получится, потому что меня обманули, провели меня, как юнната-следопыта: Нач все сделал, чтобы моя мечта превратилась в призрачную субстанцию.

Теперь я думаю: неужели он так был зорок? Но скорее всего: он хотел, чтобы я был последним, кто бы видел его живым. Такая вот прихоть.

Когда я по приказу явился к Начу в кабинет, там находились сотрудники, двое их было или трое, не помню. Генерал-майор говорил с ними о погоде, а быть может, о сложном международном положении. Потом они ушли, сотрудники, и мы остались вдвоем, я и дядя Коля.

- Как дела, сынок? - спросил он.

Нас было двое, и поэтому он спросил меня: как дела?

Я ответил.

Нач стащил очки с носа, помял лицо ладонями, смотрел на меня. И в эту минуту у него было лицо утомленного бухгалтера, который наконец-то свел дебет с кредитом.

- И еще, - сказал я, - сын товарища ГПЧ засобирался в путь-дорогу... туда, - и показал в окно, где горели рекламные огни города.

- Точно? - рассеянно спросил Нач.

- Да, - удивился, мне всегда доверяли. - Что-то случилось? - Не выдержал; хотя не имел права задавать такой бестактный вопрос.

- Случилось, Саша, случилось, - генерал-майор грузно поднялся из-за стола, звякая ключами, открыл сейф. - Подставили меня, брат. Купился дядя Коля, - и тащил из бронированного нутра сейфа папочки. - Таким вот образом. Продали ни за понюх табаку. Эх! - И снова сел за стол, развязывая атласные ленточки на папках. - И не так обидно, что продали с потрохами, а что сам... сам купился.

- Это серьезно? - спросил я, хотя опять же не имел права задавать такой вопрос.

- Наверное, серьезно, - проговорил Нач, копошился в документах. - Это так серьезно, что ты и не представляешь... и думать... не думаешь, проговаривал он, потом резким движением вырвал страницу. - Вот таким образом. Ничего, мы ещё с тобой... Пенсия... по состоянию здоровья. Я им покажу такую пенсию, - снова вырвал страницу; она была в скоросшивателе и повредилась. - Хотят проводить на пенсию, понимаешь, торжественно... с цветным телевизором. А на хрена мне ещё один телевизор? - И опять рванул на себя страницу. - Я им устрою проводы. Эти пирожноеды на всю свою жизнь...

Я шмыгнул носом, вытащил из кармана платок - высморкался.

- Ты чего? - удивился дядя Коля.

- Так, ОРЗ, - ответил я.

- ОРС? - Нач был, я уже говорил, малость глуховат, это был его единственный недостаток, и он его тщательно скрывал. - Общество развитого социализма, выходит, - сказал он, обмякая в кресле и смотря перед собой. Да, выходит, что так, - и улыбнулся.

Нача хоронили, как героя. А хоронили его в закрытом цинковом гробу. И никто не понимал: почему героя хоронят в закрытом цинковом гробу официальная версия была такова: скоропостижно скончался: тромбофлебит.