Скорпион в паутине

Домой идти не было ни сил ни желания. Можно было конечно заглянуть к Марте, но это значило, что они будут сидеть рядом, нужно будет о чем-то говорить, пытаться адекватно реагировать на происходящие.

Обессиленный Марк брел по улицам наугад, понимая, что куда бы он не пошел, везде его ждет паутина.

В угасающем свете дня, нарастающая паутина выглядела, почти безобидно, витиеватым узором украшая стены домов, приглушая эхо шагов мягким ковром устилающим землю.

«В конечном итоге, не все ли равно когда: сегодня или завтра?!» Марк наконец остановился и огляделся в нерешительности. Похоже он забрел в совершенно незнакомый район.

Здесь уже давно никто не боролся с паутиной. Дома напоминали гигантские серые коконы. Людей на улице видно не было.

Марк не спеша подошел к ближайшему дому и попробовал отыскать хотя бы одно окно.

«Господи! Неужели здесь тоже можно жить?!» — Марк вдруг почувствовал беспричинный прилив ярости.

На самом кончике ятагана дрожала янтарная капля яда…

— Ты, чем в окна заглядывать, лучше бы зашел! — существо, которое хрипло произнесло эту фразу, вероятно было женщиной. Когда-то… Но очень давно.

Марк недоверчиво разглядывал бесформенную фигуру, застывшую в вызывающей позе у черной дыры в нижней части кокона, очевидно служившей входом.

— Только учти, выпить у меня нечего! — изрекло существо, непринужденно почесываясь. — Так что, если мы еще и пить будем — деньги вперед и я мигом слетаю.

Марк криво усмехнулся, уж очень нелепо звучало последнее слово в устах этого жалкого представителя псевдопернатых.

— Внутри у тебя так же как и снаружи? — с трудом разлепив онемевшие губы спросил Марк.

— Что ты имеешь в виду, мою внешность и мой внутренний богатый духовный мир или у тебя на уме что-то неприличное?

Марк опять попытался улыбнуться:

— Нет. Я имею в виду квартиру и паутину.

— Ах, паутину, а я-то подумала… Нет, паутина у нас только снаружи. Внутри она не выживает. Сама зараза вянет!

— Ладно. Проводи меня во внутрь, а потом… — Марк запнулся, но хмыкнув все же произнес это нелепое слово: — СЛЕТАЕШЬ!

ЕГО спина напряженно выгнулась, хвост нервно дернулся…

Внутри и правда было чистенько и уютно.

«Что же мне еще надо?!» — с тоской подумал Марк. — «Зачем я пытаюсь вести эту глупую бессмысленную борьбу? Давно пора было плюнуть на все и… получить что причитается».

Марк безвольно присел на краешек кровати.

— Ну, вот и я! — радостно объявило давно уже отлетавшее свое непутевое создание, прижимая к бесполой груди бутылку. — Так что будем пить или…

Марк исподлобья глянул на женщину, тяжело вздохнул и мрачно буркнул:

— Будем пить!

…капля яда сорвалась и стала медленно-медленно падать…

— Ты уже уходишь? — покорно спросила женщина, глядя в окно затянутое снаружи плотным слоем паутины.

Марк молча вздохнул.

— Ну, и вали тогда!!! Чего же ты медлишь?! — зло выкрикнула женщина, припав лицом к стеклу.

Марк сгорбившись проковылял к выходу, ощущая как паутина шурша волочится за ногами.

«Может у меня в запасе есть еще хотя бы один день?» — Марк выбрался на улицу и остановился в полной растерянности.

Вокруг была ночь. Неторопливая словно сама смерть, которая точно знает, что какие бы действия не предпринимал человек, их встреча неотвратимо состоится. Рано или поздно.

«Рано или поздно», — подумал Марк, — «почему это обязательно бывает рано или поздно? Почему никогда — вовремя?»

Куда идти было совершенно непонятно. Этот район для Марка был чужим, а он был чужим в этом районе. А может чужим и в этом городе, и в этом мире — с ночами оплетенными паутиной. С душой пустой холодной и черной, как эта ночь. С душой, словно это небо, где светится столько ярких, но таких безумно далеких звезд…

— Я мертв, — глухо произнес Марк, но голос его утонул в комьях спутанной паутины.

…матово блеснувшее лезвие ятагана, описав широкий полукруг, с хрустом вонзилось в ЕГО, обреченно застывшую в ожидание желанного избавления, спину.

«Завтра будет день! Завтра, наверное, будет еще один день, но ему наплевать, буду ли я. Выплыву ли я из мучительных объятий паутины или захлебнусь безмолвной музыкой ночи!» — Марк в тоске заметался по ночному городу, не видя перед собой ничего, кроме всепобеждающей всесильной паутины. Словно потерявшее от вожделения голову жалкое насекомое, он спешил на свет окон в ночи, но натыкаясь на паутину испуганно шарахался в сторону и снова бежал… Бежал, пока стремительно растущая паутина окончательно не оплела ноги.

Потом Марк некоторое время полз, хотя разумом понимал, что это уже не имеет смысла.

На какое-то время Марк впал в забытье, а когда наступило временное просветление, он вдруг обнаружил, что лежит почти полностью упакованный в серый пыльный кокон, продолжавшей расти паутины. Лежит на пороге дома, в котором живет Марта.

«Если дотяну до рассвета, значит все будет хорошо», — вяло подумал Марк, даже не замечая, как паутина проворно затягивает последнюю проплешину в плотно подогнутом сером коконе, отделяющем Марка от всего остального мира…

Яд лениво стекал в разверзнутую рану…