Ведьма

Гарм Видар ВЕДЬМА

— Ну, ты горазд заливать! Недаром тебя Треплом все кличут, — Хромой оскалил в злой усмешке огромные кривые зубы и метнул косой звериный взгляд в сторону кровати на которой безмятежно развалился Трепло, мечтательно устремив взор свой к безобразному серому бетону, низко нависающему над головой. — Ты же из приюта в зону ни ногой, с тех пор как твои родители сдали тебя отцу настоятелю на воспитание… продали!

— Не продали, — беззаботно ухмыльнулся Трепло, а — для общего блага обменяли на ящик рыбных консервов!

Зубы у Трепла были ровными и блестели в полумраке, словно мелкие осколки луны.

— Это было пять лет назад, — подал из своего угла хрипловатый голос Плешивый, — я помню… С тех пор из зоны в приют люди больше не приходили ни разу.

— Вот я и говорю, — зло буркнул Хромой, — откуда же тогда он может знать, что такое женщина?! — Хромой сплюнул сквозь зубы, лег на свою койку и отвернулся к стене.

— Но ведь сейчас в двенадцати километрах от приюта есть деревня, весело сказал Трепло, и вновь его зубы блеснули в полутьме.

«Такие красивые и до сих пор все на месте», — Плешивый апатично ухмыльнулся и невольно обвел взглядом убогую обстановку кельи. Подземное убежище случайно обнаруженное отцом настоятелем семь лет назад, во время разгара экологических бунтов, было превращено в приют. Это случилось, как раз за месяц до того, как разъяренная толпа, пройдя маршем сто пятьдесят километров от города, обложила лагерем атомную электростанцию, по пути дотла спалив поселок энергетиков.

Когда смена, забаррикадировавшаяся в машинном зале увидела, как обошлась толпа с их женами и детьми — прямо у них под окнами — атомщики как-то умудрились вывести из строя системы контроля и заклинили регулировку подачи графитовых стержней… На месте станции сейчас огромный кратер, на дне которого можно наблюдать… Хотя, кто это может там наблюдать?!

От города тоже почти ничего не осталось. А вот приют уцелел. Отец настоятель, тщательно отбирая воспитанников, принимал в приют исключительно генетически здоровых особей. Но Трепло был последним кто прошел медкомиссию. С тех пор НОРМАЛЬНЫЕ люди в приют не заходили.

Три года назад в двенадцати километрах от приюта стихийно возникло поселение, жители которого, как стервятники, были привлечены сюда останками города. Но они уже не были людьми в полном смысле этого слова. Это были мутанты.

Чтобы поддерживать среди воспитанников идеальный порядок отец настоятель запретил доступ в приют женщинам, но прошло время, и стало понятно, что совершенно избежать этого не удастся. Только вот беда, теперь, говорят, женщины остались лишь у мутантов. Никто никогда их не видел, но зато чуть ли ни каждый второй был знаком с тем, кто знал кого-то, кто своими глазами… Да и женщины ли были это!

Плешивый судорожно вздохнул, был он лишь на год старше Трепла, но от радиоактивного ожога волосы у него не росли совершенно, хотя отец настоятель говорил, что генетически Плешивый абсолютно здоров.

— А в трех километрах от приюта есть озеро, — ворвался в мрачное размеренное течение мыслей Плешивого возбужденный голос Трепла, — и там…

— Врешь ты все!!! — почти выкрикнул Хромой и даже привстал на койке. — Ты из приюта ни ногой! Откуда ты можешь знать?!

— А мне Сапог рассказывал, — сказал Трепло и на секунду в келье воцарилась тишина, пока Плешивый не обронил саркастически:

— После смерти, что ли?

— Зачем после, — нервно хихикнул Трепло. — Как раз — до, буквально накануне…

И вновь тишина повисла в келье, словно все звуки увязли в густой паутине, мгновенно заполнившей все свободное пространство.

— Отец настоятель говорил, что то и не озеро вовсе, — немного невпопад проворчал Хромой. Был он самым младшим. Отец настоятель нашел его в развалинах почти грудного. Как он попал туда неизвестно. Скорей всего родители просто бросили его, а еще верней спрятали, а сами отправились за добычей, да вернуться обратно была уже не судьба… В те годы люди может генетически еще и оставались людьми, но в яростной борьбе за выживание слишком о многом уже успели позабыть.

Хромому повезло: отец настоятель нашел его, а приют и сейчас и тогда был настоящей крепостью. Ну, а отец настоятель, которого воспитанники за глаза звали коротко и просто — ОН, одинаково хорошо владел как словом, так и огнеметом.

Хромой был младше Плешивого почти вдвое и поэтому старался компенсировать мнимый недостаток — молодость — грубым ворчливым голосом, но нет-нет да срывался на петушиный всхлип. Вот и сейчас слово «озеро» получилось у него с забавным повизгиванием, но Хромой упрямо повторил:

— Не озеро это. Там стоял какой-то комбинат по производству лекарств и всю эту дрянь смыло в озеро. ОН говорит, что теперь это КАЧЕСТВЕННО совершенно новая среда…