Скотство и чуть чуть о плохих грузинах

А в аквариуме, девушки-ныряльщицы совсем близко-близко подплывали к акульим жабрам, буквально прикасаясь своими титечками к кровожадно-глупым носам морских убийц.

***

Сценарий непристойного Максима писала группа Сёмы Израйловича. Сёма брал по пятерке за сценарий. За пятнадцать машинописных страничек формата А-4 пять тысяч долларов, то есть, по триста долларов за страницу.

– Чтоб я так жил, – сказал на это Максим, припомнив, как когда-то за такую сумму он сбривал себе усы.

– Знаешь, Максимка, – едва успев познакомиться с Тушниковым, но уже вовсю разыгрывая с ним братско-панибратские московские отношения и как бы от этого ласково обнимая его за талию, говорил Сёма, – один мой учитель, старый еврей, говорил мне когда на дворе еще были советские времена, – Сёма, делай все что угодно, чтобы только не работать физически, потому как физический труд угнетает.

А его сын Боря, с которым я учился в школе, говорил мне, что если бы он мог кончать червонцами, то мастурбировал бы с утра до вечера.

В группу Сёмы входили его родственники, дочка, племянница родная и племянница двоюродная. Все они были филологи-русисты, все закончили МГУ и умели шустро пальчиками по клавиатуре. Используя заковыристую лексику компьютерных клубов и наркотических притонов, три эти девочки за ночь писали все диалоги, перекладывая и адаптируя под эту лексику все те одесские остроты и весь тот одесский юморок, коим располагал их папа и дядя Семен Михайлович Израйлович.

Но главным теневым идеологом шоу – была Тина.

Именно она договаривалась со звездами, которых перед телекамерами потом раздевал непристойный Максим, и именно от того, с кем на следующую неделю договорилась или еще только договорится Тина, зависело все. От декораций и костюмов, до набора одесских острот и музыкального сопровождения.

Тимур с Исмаилом ведали наличкой. Как только у Тины возникала какая-то проблема, она шла к Тимуру, тот посылал Исмаила на дачу к Зурабу Ахметовичу, потом они оба куда-то исчезали, и к вечеру появлялись со спортивной сумкой полной денег.

– Водочное бабло, – бурчал режиссер Коля Малохонин, пересчитывая перепавшие ему наличные – известное дело, у них ликеро-водочные заводы в Ингушетии, а здесь на Москве вся сеть магазинов "Семёрочки".

– Ты меньше бубни, – одергивала Колю Тина, – лучше покажи, чего за ночь ваша гениальная компьютерная графика нарисовала.

Пошли в монтажку смотреть заставки, флэшки и отбивки, заказанные Тиной для новой программы Максима.

– Это хорошая, – кивала Тина, просмотрев десятисекундную заставку, – а эта говно, и эта тоже говно, – с небрежным равнодушием жуя фильтр незажженной сигареты, сказала Тина, – вам бабла немеренно отсыпают, а вы тут сопли жуете и ничего нормально креативного не можете родить.

– А Алиске Хованской понравилось, – обиженно возразил Коля Малохонин.

– А на хрена вы этот материал Алиске показывали? – возмутилась Тина, – у нее своя поляна, а здесь поляна не ее. Я Тимуру скажу, он вам сделает холокост.

– Так, а я думал, что если хозяин один, то и команда одна, – виновато пожимая плечами, неуверенно промямлил Коля, – вас тут хрен поймешь.

Тина вынула изо рта уже несладкую жвачку, прилепила ее под краем монтажного стола и ничего не сказав, вышла из монтажки.

– Вот коза! – воскликнул спец по компьютерной графике Леня Исаков, когда за Тиной затворилась дверь.

– Ясное дело, сука, – грустно кивнул Коля Малохонин, – но все равно переделывать придется, добавил он, сочувственно положив руку Ленечке на плечо.

А сука и коза Тина Демарская тем временем уже портила настроение другой паре мужчин.

– Вы мне обещали "Таджикскую девочку"? Где она? – явно получая удовольствие от того, что все более заводится в собственном гневе, кричала в трубку Тина, – а то что вы мне предлагаете, это полная лажа и отстой, нахрен мне ваша группа "Грузинский студент-антифашист"?

Максиму не было слышно, что на другом конце эфира отвечали заведено-разгневанной Тине, но он мог представить это себе, что говоривший с нею администратор тоже не в себе.

– Вы мне "Таджикскую девочку" давайте на завтра, а на послезавтра Анну Лиске, как обещали, а вашего "Грузинского антифашиста" себе в жопу засуньте.

"Таджикская девочка" выступала как-то у Максима в клубе на Сызранской, и это была его идея пригласить трио сексапильных девчонок, хит которых "Ты-ты-ты меня-меня-меня" крутился теперь на всех радиостанциях.

Раздеть на камеру этих томно-отвязных сексапильных девчушек было неплохой идеей, что стала бы фишкой пятничного шоу Неприличного Максима "Раздень звезду".

Кстати, когда обсуждали название шоу, Тина предложила не "Раздень звезду", а "Покажи звезду". А режиссер Коля Малохонин даже заставочки компьютерной графики придумал красивые и броские, с двусмысленным слоганом – "Раздень звезду, покажи звезду".

Но Тимуру и Исмаилу не понравилось и они звонили Зурабу Ахметовичу. Так что, названием шоу оставили скромную первую половину от задуманного Колей.

– Максим, не спи, – Тина толкнула Тушникова в бок, – я пошла на вторую проходную встречать Анну Лиске.