Скотту

- Забавно, что вы меня не помните, - сказал я.

Ее отец растерянно посмотрел на ее мать. Но мама Перри выглядела не растерянно.

- Мы встречались раньше, - продолжил я с улыбкой. - В Нью-Йорке. Я был тогда еще

маленьким. У меня была сумасшедшая мать-алкоголичка и чудесная няня. Хоть она и

была с причудами…

- Мы не знаем, о чем ты говоришь, - сказал он. Ему я верил. Но не ее матери. Нет,

она понимала. Понимала. Она знала, кем я был. И кем была Пиппа.

Я шагнул к блондинке и зловеще улыбнулся. Зря я так делал, но это уже не

остановить.

- Когда мне исполнилось восемнадцать, я изменил фамилию на мамину. Чтобы

помнить ее смерть. Думаю, тогда я был сентиментален. До этого меня звали Деклан

О’Ши.

Глаза ее отца расширились. О, так он знал. Он толкнул меня в ответ.

- Тебе нужно выметаться отсюда. Сейчас.

- Мы спешим? - спросил я, медленно позволяя ему вести меня к двери.

- Я могу легко вызвать полицию, - ответил он. Я знал это. Я не хотел заходить так

далеко, но было забавно видеть, какими подавленными они были. Я удивил их. В этот раз

у меня было преимущество.

- Серьезно, - сказал я, мы шли по лестнице с Максимусом и Королевой-стервой

позади. - Удивлен, что Перри не рассказывала о бабушке. Она же знает о ней? О ее…

состоянии?

- Вон! - завопил ее отец, указывая на дверь. Максимус стоял рядом с ним,

поддерживая, но, хотя его лицо было избито моими кулаками, он выглядел

сомневающимся. Даже опасающимся людей, с которыми стоял. А мать Перри? Я видел,

что она разваливается от страха. Я даже не знал всего, но видел, что попал ей по больному

месту.

Я замер у двери и поднял руки.

- Эй, я пришел извиниться и попытаться помочь вашей дочери. Если вы этого не

видите, будете страдать от последствий.

Я развернулся и выбежал в ночь.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Я забрался в машину и поехал под дождем. Я не уезжал далеко, только до соседней

улицы, где написал Берду и предупредил, что могу прибыть позже, чем планировалось. А

потом я написал Аде, сказав, что вернусь чуть позже. Я не получил ответ, значит, она

говорила с Перри или родителями. Я мог лишь надеяться, что Ада не испортит все. В том

доме жить было непросто, и я не винил бы ее за желание жить спокойно, даже если ее

любовь к Перри была сильнее.

Пока я ждал, я прижимался головой к рулю и обдумывал события ночи. Это было

ужасно. Это было как авария, на которую не получалось не смотреть, фильм, во время

которого боишься отвести взгляд от экрана. Я увидел Перри, мою красивую и сильную

Перри, ставшую лишь оболочкой. Она оказалась пленницей в своем теле, могла лишь

порой выбираться. Ей приходилось бороться за это, я видел. Она умирала внутри, и никто

не помогал ей. Все, кого она любила, кому доверяла, были против нее.

Включая меня. Я был здесь, чтобы помочь, но вред уже был нанесен, еще и моей

рукой. Когда Ребекка сказала, какой злой была Перри, я поверил этому. Я поверил, что

гнев был глубже. То, что было в ней, живилось ее гневом, который я создал. Я создал

монстра.

Глаза жалили слезы, которые все же не пролились. Я не мог справиться. Я со многим

справлялся до этого, а с этим не мог. Не так. Не сейчас. Видеть ее, быть с ней… это

вонзало ножи в мой живот. И знать, что она спала с Максимусом, представлять ее на нем,

целующую его, так близко к нему… ножи повернулись. Моя душа кровоточила, боль не

прекращалась. Она прибывала, пропитывала меня красным отчаянием. Я хотел кричать,

хотел ударить Максимуса, я хотел кричать на Перри, понять, зачем она так со мной. Я

хотел ударить себя, разрушить, потому что я был причиной.

Так я провел ночь. Ждал в темноте, дождь капал на крышу, и я надеялся, что еще

есть время все исправить.

В два часа ночи я решил попробовать. Я завел машину и поехал за угол на улицу

Перри. Я припарковался в стороне, чтобы не было видно из дома, проверил телефон.

Сообщений не было. Ада все еще не связалась со мной.

Не важно. Я пойду сам. Я выбрался из машины, пошел к дому. Свет в ее спальне не

горел, что было хорошим знаком. Она могла быть одна. Я заметил дерево, что удобно

дотягивалось до крыши и ее окна. Подойдет.

Месяц или два назад я висел бы на нем, как обезьяна, но теперь тренировки пошли

на пользу, и я смог залезть на дерево с легкостью. Я тихо перелез на крышу, а потом

передвинулся по черепице к ее окну.

Я заглянул. Было темно, но от заряжающегося телефона в углу исходило достаточно

света. Перри лежала на кровати, все еще привязанная. Я глубоко вдохнул и попытался

открыть окно. Несколько попыток, и я чуть не ударил по нему кулаком, но окно

открылось, громко стукнув по раме.

Перри пошевелилась на кровати, а потом застыла.

- Эй, малыш, - прошептала я. - Это всего-то я.

Я надеялся, что это была она.

Я забрался в окно и прошел к кровати. Я пригнулся, и она повернула голову на

подушке ко мне. Она выглядела неплохо, выглядела собой.

И я понимал, что это пугало. Потому что, если настоящая Перри хотела убить меня,

то это я исправить не мог.

Я не мог говорить, попытался улыбнуться.