Скованные

По левую сторону от него – Дрейк с не менее важным видом. На губах нахальная улыбка, в глазах шальные черти. Наши взгляды пересекаются. Он насмешливо приподнимает бровь, обводит взглядом моих одногруппников, как бы спрашивая, нашла ли я поддержку своим убеждениям.

Стискиваю зубы и отворачиваюсь, стараясь надолго задержать дыхание. До жжения в легких. Только это не помогает.

Запах Малина ввинчивается в кости, заставляет все тело нещадно ныть от ломки: подойти к нему, прижаться, почувствовать тепло… Оно почему-то кажется чертовой необходимостью, без которой следующие минуты жизни просто невозможны.

О таком в учебниках не пишут… Не предупреждают. А стоило бы.

– Стив, все пришли? – Дрейк хлопает в ладони и растирает их.

– Одного не хватает, – отвечает парень по другую сторону бассейна.

Он взобрался на стул и пересчитал нас. Так унизительно, будто мы овцы на пастбище.

Нэнси неосознанно сжимает мою руку до боли. На чувствительной коже останутся синяки.

– Ну-ка, ребятки, кого из вас не хватает? Вы ведь успели познакомиться? – Дрейк разлегся на лежаке с другой стороны бассейна.

Малин тоже разлегся там, напротив. Стив по-прежнему наблюдает на стуле.

Нас разделяет большое расстояние и тонна воды, но… проклятье! Малин будто стоит рядом и дышит мне в затылок.

Силой отвожу от него взгляд. Не надо играть на его сомнениях. Пусть Малин уверится, что я не его истинная, а каждый странный взгляд, замершее дыхание и прочее лишь подогреет подозрения.

– Кто не пришел? – шепчет Нэнси, смотря на одногруппников.

Все переглядываются, пытаясь понять, кого нет. Я не успела запомнить каждого, память на имена и вовсе отвратительная. Временами. Это как раз тот случай. Помню лишь, что парня с пшеничными волосами зовут Питер, а рыжего с конопушками – Рюк. Девчонок, кроме Нэнси, не помню совершенно.

– Ну, провели перекличку? – усмехается Стив со своего помоста.

Морщусь, сдерживая рвущийся наружу комментарий. Не стоит говорить вслух, чьи головы лучше посчитать, раз заняться нечем.

– Шейн, сходи, поищи, – Малин чуть наклонился кого-то выглядывая.

Мы тоже обернулись посмотреть.

Тот, кого назвали Шейном, кивнул.

Низкорослый коренастый парень выделяется среди остальных огромными, перекаченными руками. Он весь будто надутый – ткни иголкой и сдуется со свистом. Майка обтягивает пугающий рельеф. У него грудь больше, чем у меня. Ни грамма жира в этом здоровенном теле при небольшом росте.

Столичные хорошо проводят время: приподнятое настроение, смех, в бокалах наверняка алкоголь. Их улыбки – катализатор неутихающего раздражения.

Чертова истинность добавляет злости. Каждый глоток кислорода сродни адской пытке: выжигает изнутри, оставляя тлеющее мясо до следующего вдоха.

Взгляд метался по светлым стенам и все равно неизбежно застревал на Малине. Он расслабленно переговаривался с Дрейком, не замечая никого вокруг.

Столичные ждали. Все. Пребывали в возбужденном ожидании того, кто посмел не прийти своими ногами.

– Мне не очень хорошо, – шепнула бледная Нэнси. – Голова кружится и кислорода не хватает.

– Я тебя понимаю.

Еще как. Мне тоже не хватает кислорода. Чистого, в котором нет Малина. Век бы его не чувствовать.

– Долго нам здесь стоять?

Не сдержалась. Стратегия «не привлекать внимание» у меня неизменно плохо срабатывает.

Столичные не стерли улыбок, наоборот: теперь они смотрят на меня как на любопытный экспонат. Непросто забавный с виду, а еще и говорящий.

– Можешь присесть, – Дрейк кивает на свободный лежак. Рядом с ним.

Малин проводил его движение и прошелся по мне беспристрастным взглядом.

Я словно попала под комбайн: меня перемололо, разрубило на десятки частей и смешало с землей. На выдохе зажгло горло. Закашлялась под пристальным вниманием. Среди десятков взглядов только один ощущается кожей.

Бледно-желтые глаза не отпускают. Малин слегка наклонил голову. Ноздри раздуваются, грудная клетка вздымается, и единственное, что действительно радует – отсутствие его эмоций. Пока он отстраненно-равнодушен, я в относительной безопасности.

Истинность не желает этого понимать и принимать. Она вопит, скручивает жилы под его взглядом.

Недовольное рычание и шипение отвлекло всех. Взгляды синхронно устремились на выход, Нэнси до сильнее сжала мою руку. Это слегка отрезвило. Теперь тело бунтует тише.

Шин… Ше… Шейн, кажется… Плевать, как его зовут. Он за руку тащит сопротивляющуюся девушку. Она колотит по каменным мышцам, требует отпустить и сыпет всевозможными проклятьями.

– Боже, боже, – зашептала Нэнси, – что теперь будет?

Вряд ли кто-то знает, что с ней сделают. Кроме столичных. Они с предвкушением наблюдают за брыкающейся первокурсницей, потягивают коктейли через соломинку. Для них происходящее – интерактивное представление с полным погружением.

– Пусти меня, придурок!

Как же ее имя… Кажется, ее не было на парах. Лица не узнаю.

– Почему сама не пришла? – Дрейк рассматривал новоприбывшую.

Даже почудилось сожаление в его тоне, что само по себе удивительно. Брови сами собой приподнялись. Дрейк заметил, усмехнулся, подмигнул мне и вернулся вниманием к опоздавшей.

Он мне подмигнул?