Скованный Прометей

— Разве я плохо служил вам, мой господин? — спросил Барбаросса, — вы хотите, чтобы мне сняли голову?

На лице его не дрогнул ни один мускул.

— Вы считаете, что слова недостаточно удачно подобраны, дабы умерить гнев Его величества? — спросил Улуч Али.

Барбаросса медленно покачал головой.

— Нет, мой господин. Едва ли я мог бы написать лучше в сложившемся положении.

— Чего вы боитесь в таком случае?

— Вам, мой господин, вряд ли что-то грозит. Флот можно выстроить новый, а вот опытных флотоводцев у Его величества не так уж много. Вы лишний раз доказали, что едва ли кто-то сравнится с вами. Но вот ко мне Мехмед-паша вряд ли будет благосклонен.

— Кому вы служите, Гассан-эфенди? — спросил Улуч Али.

Он повернулся на бок и приподнялся на локте.

— Мне или Мехмед-паше?

— Я служу Империи, мой господин, — ответил Барбаросса на итальянском.

— Интересно, чьей? Может быть Габсбургам? — также по-итальянски поинтересовался Улуч Али. — Вы убедили Муэдзинзаде, что христиане рассорились и Веньер непременно покинет Лигу, но я собственными глазами видел венецианские знамёна и в центре, и на северном крыле.

— Это был Барбариго, — ответил рыжебородый.

— Даже если так, чем это облегчило нам задачу? Галеры-то остались.

— Увы, я не всесилен, — спокойно ответил Барбаросса, — мне не удалось выполнить задание. Что же до вашего вопроса… Вы — бей над беями, но приказ самого великого визиря всё же перевешивает ваш.

— И даже приказ султана? Его величество совершенно точно дал понять, что желает победы в честном бою, без козней и интриг.

Барбаросса опустил взгляд, пряча улыбку. Он знал, что сей вопрос не требует ответа.

Селим Пьяница очень хотел сравниться победами со своим великим отцом, но Всевышний не наделил его ни талантом полководца, ни умением выбирать нужных людей. Очень многих удивило решение султана назначить капудан-пашой Муэдзинзаде. Одни придворные полагали, что выбор будет сделан в пользу Пияле-паши, второго визиря, победителя при Джербе, покорителя Хиоса, сына хорватского сапожника. Другие считали, что командующим будет завоеватель Кипра, Лала Мустафа-паша, который ко всему прочему родился в той же боснийской деревне, что и великий визирь.

Может быть, как раз в этом всё дело? Селим засомневался, стоит ли доверять людям, рождённым под крестом пророка Исы? Но из кого тогда выбирать? Ведь даже великие братья Арудж и Хайр-ад-Дин, флотоводцы Сулеймана Великолепного, были сыновьями гречанки.

Султан назначил капудан-пашой сына муэдзина, суфия и аскета, преисполненного многочисленных добродетелей. Политика перевесила военную целесообразность.

Барбаросса не поднимал глаз. Улуч Али смотрел на него и думал, что, пожалуй, было слишком самоуверенно считать, будто он знает об этом человеке всё.

Огнен из Делнице, он же Игнио Андретти, он же Гассан-эфенди. Его называют Барбароссой, так же как рыжебородых братьев, Аруджа и Хайр-ад-Дина. Он сам предпочитает именоваться не Гассан-эфенди, а Гассан-реис. Капитан. Мечтает о славе повелителя морей, третьего Барбароссы?

Капитан он неважный, а вот шпион отменный. Только в нынешнюю кампанию Улуч Али сообразил, что Гассан далеко не его одного называет своим господином. До этого он в течении десяти лет не давал повода усомниться в своей верности. Благодаря ему паша Алжира узнавал о том, что происходит в Риме, Генуе и Венеции задолго до того, как эти сведения достигали ушей Мехмед-паши Соколлу.

Однако в этот раз Гассан вёл игру, не посвятив в неё пашу Алжира даже поверхностно. Весьма неприятное открытие. Да, рыжебородый, конечно, не забыл о необходимости соблюдения своей легенды и Улуч Али узнал о существовании эскадры Дориа единственным из военачальников. Всех остальных сегодня утром ожидал неприятный сюрприз. Кто знает, согласились бы они на сражение. Улуч Али рассчитывал сделаться творцом победы и приложил к тому все усилия. Застолбил за собой левый фланг, а с ним возможность манёвра. Сухопутные Сирокко и Пертау-паша даже и не оспаривали это решение. Они жались к берегу, надеялись, что это их спасёт, если что-то пойдёт не так.

Всё пошло не так, но даже в этой ситуации Улуч Али не проиграл. Теперь главное убедить в этом султана, великого визиря и всех их советников. Они должны увериться, что не проиграли именно благодаря паше Алжира.

Достаточно ли будет этого письма? Хороший вопрос. Особенно с учётом новых обстоятельств касательно личности Гассана.

Может быть послать к Его величеству другого гонца? А Гассана на всякий случай прикончить? Нет. Пусть живёт. Он ещё послужит. И он будет гонцом. Это очень хорошо, что он провалил задание Мехмед-паши и не смог развалить Лигу до сражения. Теперь, спасая свою шкуру, вытащит из болота и пашу Алжира.

Или, наоборот, утопит?

Рискованно, очень рискованно.

Пауза затягивалась.

— Что вы думаете об этих странных явлениях? — спросил Улуч Али.

Барбаросса поднял взгляд.

— На всё воля Всевышнего, — пожал он плечами, — как вы и напомнили людям.

— Однако вы весьма спокойны. Признаюсь, даже мне на какой-то миг стало очень не по себе.

— Моя служба научила меня, что нужно быть готовым ко всему.