Скованный Прометей

У Каноба в море впадал самый западный рукав Эн-Ниля. Корабли вошли в него и двинулись вверх по течению. В городе Аль-Валид нанял проводника из эллинов. Своей памяти после увиденного он уже остерегался доверять. Не прогадал. Очень быстро заметил, что русло сильно завернуло к западу. Этак и Даманхур здесь на реке. Так и оказалось. На широте Даманхура обнаружился крупный город. Проводник назвал его Гермополем. Здесь тоже жило полно эллинов.

Поселения язычников-мисри попадались по обоим берегам во множестве, но не слишком крупные. Проводник сказал, что самые крупные города расположены восточнее, на больших рукавах Дельты.

К вечеру пятого дня после отплытия из Каноба корабли достигли города, в котором Аль-Валид предположил Ком-Ги'ейф, в покинутом мире от реки далёкий. Здесь у аль-руманийя стояла самая крупная в Стране Реки колония. Навкратис. Она и являлась целью Аль-Валида, как они порешили с Улуч Али. По-хорошему следовало пройти ещё дальше на юг до Ком-Абу-Билло, но там, как им рассказали, уже было сложно встретить эллина для помощи. Действовать в одиночку в совершенно чужой стране слишком рискованно. Это Миср-то чужая для Абдаллы страна? Будто какой-то страшный сон…

В порту причалили благополучно. Здесь тоже распоряжался чиновник-парс, но он сам чувствовал себя довольно неуютно в окружении даже не мисри, а всё тех же вездесущих эллинов. Однако уживались мирно. Как рассказал проводник, когда парсы три года назад в очередной раз завоевали Страну Реки, сражения отгремели далеко на востоке, а сюда война не докатилась. Просто сменилось начальство, собирающее налоги и всё.

Аль-Валид приехал в Миср не с пустыми руками. Привёз для торговли критский ладан, который здесь не рос и пользовался спросом. Первый день прошёл в торговых хлопотах. Аль-Валид и Махди прогуливались по здешнему базару, осматривались, приценивались к товарам.

В рядах торговцев шерстью Аль-Джабир услышал речь, показавшуюся ему знакомой. Двое купцов беседовали на языке, в котором Махди узнал некоторые слова. Одеты купцы были примерно так же, как и мусульмане.

— Слышишь, почтенный, — потянул Махди топчубаши за рукав, — вроде бы на арамейском говорят.

— Ты его знаешь? — удивился Аль-Валид.

— Совсем чуть-чуть. Больше книги читал, чем разговаривать довелось. Это, наверное, иудеи.

— Может быть фойникес, — последнее слово Аль-Валид произнёс по-эллински.

— Может. Надо бы выяснить. Те многобожники, а иудеи — зимми.

Что с зимми дела иметь гораздо лучше Абдалле объяснять не потребовалось, он и сам это прекрасно знал.

Познакомились. Опознавший арамейский Махди говорить связно на нём не мог, потому обратились на эллинском. Слово за слово завязалась беседа, в которой Аль-Джабир осторожно упомянул пророков Мусу и Ибрахима. Купцы закивали. Как же, наши благословенные отцы, да, Моше и Авраам.

Врач и пушкарь переглянулись.

"Иудеи".

Старшего из купцов звали Иуда Бен-Элиазар. В Навкратисе он жил последние двадцать лет, всем был тут хорошо известен, связями оброс, со всеми ладил, даже с персами. Настоящая находка. Правда ладаном совсем не интересовался, но несмотря на это проявил гостеприимство. А как иначе, это сейчас тебе ладан не надо, а кто знает, какая нужда в будущем возникнет?

Ему-то топчубаши на второй день знакомства и задал вопрос, ради которого мусульман занесло в такую даль.

— Скажи, почтеннейший Бен-Элиазар, известно ли тебе о местности, что лежит в двух днях пути к юго-западу? Я слышал, там много соляных озёр.

— Есть такая, — важно ответил Иуда.

— Слышал я, будто бы там добывают некую соль нитрон, — подался вперёд Аль-Валид.

— И я о том слышал, — согласно кивнул Иуда.

— Имею я к оному нитрону некоторый интерес, — с нотками безразличия в голосе заявил Абдалла, пережёвывая жареного гуся, которым угощал гостей купец.

— Желаешь купить? — прищурился Бен-Элиазар, которого тон собеседника не обманул, — и много ли?

— Много, — ответил топчубаши.

11. Осенняя гроза

Южный вход в пролив Геллеспонт

Сегодня двадцать первое сентября или, как теперь, судя по всему, мне следует писать, шестой день боэдромиона. Какой год я по-прежнему не знаю. От Рождества Христова указывать нет смысла, а от сотворения мира, как предложил Феодор, вычислить мы не смогли. Возможно, позже что-нибудь придумаем.