Скрам 2

Я вошла в зал. Стоит описать это помещение, ведь здесь еще не раз пройдут интересные встречи с разными людьми и произойдут достаточно важные события. Комната весьма просторная — я бы сказала, около шестидесяти квадратных метров. Выкрашенные в белый цвет стены перетекают в потолки высотой более трех метров. Пол покрыт качественным паркетом, положи на который шарик, и он никуда не покатится. Как и все в этой квартире, пол выполнен и выровнен предельно идеально. Здесь тоже присутствует камин — он такой же белый и почти полностью сливается со стенами — акцент над ним задает круглое зеркало в золотой оправе. В углу стоит черный антикварный рояль. За инструментом успел пристроиться наш композитор, он еле слышно что-то поигрывал, видимо испугался до такой степени под пристальным взглядом сурового охранника, стоявшим здесь же, у камина, что не смел даже музыкой сотрясать воздух. Хотя как раз этим он вполне мог бы порадовать Адриана Аароновича. Мой шеф тоже уже был здесь. Его прямая фигура застыла у окна спиной к нам, он предпочел пока все не усядутся, отвлечься на виды за окном.

Усесться как раз было где. Здесь же стояло два трехместных дивана коричневой кожи и два широких светлых кресла с матерчатым покрытием. Разделял места для гостей маленький журнальный столик на чугунных черных ножках и с деревянной поверхностью в тон деревянному полу.

Артем подъехал на своем кресле к столику, Сергей опустился рядом, в одно из светлых кресел. Увидев посторонних людей, Алпаров перестал нажимать на клавиши и развернулся на крутящемся кресле к присутствующим.

— Добрый вечер, господа, — поздоровался композитор со всеми, но ответного приветствия не дождался — мой шеф, не поворачиваясь, произнес коротко:

— Анатолий В-варданович, расскажите, пожалуйста, п-подробно о том, что вас привело сюда.

Скрамовцы уставились на композитора, а тот в свою очередь уже боязливо покосился на меня. Похоже, за время ожидания спесь с него успела немного слететь. Оно и к лучшему. Я кивнула ему, подталкивая начать. Он заговорил осторожно, даже слишком тихо, так, что мне пришлось напрячь слух, а парням из Скрама наклонить головы в его сторону, чтобы расслышать, что он там шептал:

— Да, собственно, кража, Адриан Ааронович. Этим вечером я, в антракте, вы знаете, — он кивнул мне, — вернулся в свою гримерную, чтобы немного передохнуть. Моя супруга, Леночка, должна была сделать мне массаж кистей. Это обычная процедура, когда я провожу свои редкие концерты, делать подобные перерывы. Коллеги по цеху, бывает, отдыхают иным способом, я же люблю расслабляться именно так. Так вот вернулся я, накинул халат поверх концертного костюма, чтобы не запачкать его и не помять, устроился в кресле и подставил левую руку Леночке. Но не успела она приступить к своей работе, как я отдернул руку. Знаете, сердце мое так часто забилось, в глазах потемнело…

— Что случилось, Анатолий В-варданович, — перебил его Шагалов, — в-вы что-то услышали?

— Я… А да. Я услышал. Именно! Я услышал. В комнате играло радио, понятия не имею, кто его включил, но тем не менее, оно играло. Я услышал нечто, что заставило меня прийти в неистовство.

— Что же это б-было? — вновь перебил словоохотливого посетителя мой шеф.

Я бесшумно опустилась на край кожаного дивана и позволила своему взгляду задержаться на прямой спине Адриана Шагалова. Снова этот момент! Он говорит, не отнекивается и не только кивает головой, он включается в беседу, как будто с каждым следующим шагом забывая о том, что его смущает в людях до такой степени, что заставляет их избегать.

— Что же это было? — повторил композитор, тоже неотрывно глядя на моего шефа. — Это были мои мысли!

— В смысле? — сначала спросил, а потом смущенно кашлянул Сергей, поняв в последний момент, какую глупость сморозил.

— Это были мои мысли! — выпучив немного раскосые глаза, повторил Алпаров. — В прямом смысле!

— Ничего не понимаю, — проговорил Лисовский и откинулся на спинку широкого кресла.

— Это были мои мысли! Мелодия, которую я буквально накануне придумал. Я еще напевал ее себе в душе. Есть у меня такая привычка. Вы не поверите, в каких неожиданных местах к нам, к талантливым людям, приходят порой гениальнейшие идеи.

— То есть, — повторил за ним Сергей, — вы напевали в душе мелодию, если я правильно понимаю, решили, что именно вы ее придумали, а на следующий день вы услышали эту же мелодию по радио?

— Вот! — ткнул в Лисовского пальцем композитор. Он на мгновение поднял голос, но сразу же осекся, покосился на Шагалова и снова вернулся к предыдущему тону. — Именно так все и говорят. Что я сошел с ума! Что я вот уже какое-то время слышу где-то мелодии, потом напеваю их ли записываю и мне кажется, что я где-то уже их слышал. Вот! Теперь вы понимаете, что это проблема, которая граничит с безумием! Как я могу доказать кому-то кражу собственных мелодий, если я сам сомневаюсь в том, что я прав?!

— Как д-давно это у вас н-началось? — спросил Адриан.